— Оставьте, Кассана, — проскрипел тучный мужчина, восседавший рядом с хозяйкой, Эдин поклонился ему заодно в баронессой, но поначалу особо не обратил внимания, — не забывай, это они ехали на лошадях, а не лошади на них. В их годы лучший отдых после дороги — это плясать до утра. Или мы порезвее были в молодости, а, сестрица? — он похлопал баронессу по руке.

Теперь Эдин разглядел то, что следовало заметить сразу: на каком-то непонятном сером бархатном балахоне мужчины, видимо, составляющем его маскарадный костюм, выделялось единственное украшение — знак школы «Большие часы», точно такой же, какие не далее как вчера заимели они с Раем.

Между тем мужчина из-под своей маски, тоже изображающей хищную птицу, в упор разглядывал Эдина.

— Вы тоже закончили мореходную школу, молодой человек? И, конечно, желаете представиться мне завтра?

— О, дядя, он лучший, — Рай шутливо ткнул его кулаком в бок, — он уже записался штурманом на гринзальский шерк.

— Очень интересно. Кандриец желает присягнуть Гринзалю, а не своему королю? Или вы не кандриец?

Эдин лишь молча поклонился.

— Думаю, у молодого человека и его семьи есть свои резоны, братец, — миролюбиво заметила тетя-баронесса. — Рай, дорогой, лучшее мясо вон там, — она показала пальцем. — Подкрепитесь, и ступайте плясать, в самом деле. Веселитесь!

— Кто твой дядя? — спросил Эдин Рая, когда они отошли и уселись за стол.

— Второй адмирал Королевского флота Кандрии, — невозмутимо сообщил Рай, примериваясь к кабаньей ляжке.

— О, всего-навсего? — Эдин хмыкнул.

Хотя, чего он ждал? У сына графа Диндари наверняка полно и других высокопоставленных родственников.

Рай без церемоний набил себе рот, и Эдин решил не отставать, тем более что кухня в этом замке оказалась очень хороша. Мимо сновали люди в самой невероятной одежде, подсаживались к столу и ели, переговаривались, смеялись, слуги носились с подносами и бутылями, музыка ненадолго умолкала и начиналась опять — один танец сменялся другим.

Рай вытер руки льняной салфеткой и со смешком показал Эдину на стройную женскую фигурку в зеленом.

— Пойду приглашу эту прелесть. А ты тоже не теряйся, прошу. Эй, слышишь меня? Прямо тебя не узнаю. Это ты, дружище? Такой квелый и задумчивый?

— Это я, — подтвердил Эдин, — а ты почем знаешь, что она прелесть? Я только перья вижу. Это точно не одна из твоих тетушек?

Дама в зеленом была в маске из перьев, и огромный султан из перьев венчал ее прическу.

— Шутишь, какая тетушка? Ты посмотри на фигурку, на ножки — она молоденькая! Чем и хорош маскарад — есть интрига и можно подурачиться. Обычные балы слишком чопорные.

— Ну, удачи тебе, — Эдин хлопнул Рая по протянутой ладони.

Сам он давно насытился, просто сидел и разглядывал гостей. Надежда узнать Аллиель под маской казалась все более призрачной: костюмы на большинстве гостей были сложны и закрывали слишком много.

И тут он увидел, наконец-то…

Девушка в белом и голубом медленно прошла мимо него под руку с мужчиной. В их костюмах было сходство расцветки и кроя, волосы закрыты тюрбанами, у девушки — бархатная маска на все лицо. Взгляд Эдина случайно упал на шею девушки. А точнее, на ее сверкающее в свете свечей ожерелье — россыпь цветов виолики.

Он узнал бы это ожерелье и через тысячу лет.

Аллиель! Теперь он не сводил с нее глаз.

Она стала немного выше ростом, она стала взрослой, и… Проклятая маска ничего не давала увидеть!

Ее спутник сказал ей что-то и отошел. Впрочем, до него-то Эдину какое дело?

Он не стал дожидаться конца танца.

— Позвольте пригласить вас, миледи?

Она отрицательно качнула головой, и приподняла правую руку, показала ему — свой браслет? Ленту на запястье? Если этот жест что-то и значил, то Эдин не понял, что. Понял лишь — ему отказывают.

Он наклонился и взял ее за руку.

— Пойдем потанцуем, Аллиель, пожалуйста, — и осторожно, но решительно поднял девушку с места, ввел в круг, пристроившись к танцующим.

Аллиель опомнилась, когда он уже кружил ее.

— Милорд?!.

Фигуры он помнил и не думал о них, и вообще, повезло — танец был совсем простым. Девушка двигалась так легко, что через несколько шагов ему показалось, будто они танцуют уже долго, и будут танцевать… еще дольше…

— Аллиель Кан. Не узнаешь меня?

— Нет. Кто вы?.. Ах, милорд, мы не должны были…

— Не должны что, танцевать? Почему ты дрожишь?

— Я не дрожу, нет. Но мой жених очень рассердится. Меня нельзя приглашать, видите?

— Что? — Эдин остановился, сломав рисунок движений, и тут же им пришлось отступить из круга, чтобы пропустить следующую пару.

— Вы приехали издалека и не знаете наших правил, да, милорд?

— Что вы сказали? Какой жених?..

Граф никогда не упоминал ни о каком женихе своей дочери. О таком он не мог умолчать! Значит — какой жених?!

— Миледи, вы ведь — не Аллиель Кан? Простите, я ошибся.

— Я — Аллиель Кан, — спокойно подтвердила девушка.

— Сударь, вы ведете себя недопустимо, — прошипел кто-то ему прямо в ухо. — Отойдите от моей невесты и принесите извинения, иначе я вас вызову!

Эдин был и озадачен, и… вдруг ему стало трудно дышать.

— Вызови меня, — тихо и очень любезно предложил он тому, в тюрбане, — вызови, и я разделаю тебя так, что повар скажет спасибо. На кухне уже, должно быть, закончилась кабанятина?

Аллиель ахнула.

На них уже смотрели.

— Я тебя вызываю! — завопил «тюрбан», — я не потерплю!

Внезапно рядом откуда-то взялся Рай, вцепился Эдину в руку, прошептал:

— Молчи, молчи!

— Мой друг приносит извинения! — заявил он «тюрбану». — Он нездешний, и не привык к нашему вину! В любом случае, завтра, если пожелаете — все что угодно, милорд, я свидетельствую вызов! А сегодня нельзя ссориться, не будем огорчать хозяйку.

Не дожидаясь ответа «тюрбана», Рай пнул Эдина кулаком, приведя его тем самым в чувство, и отвел в сторону, посадил на скамью и сунул в руку чашу.

— Ну, дурак. Какая тебя муха укусила? Пей вот, и дыши глубже. Ты зачем пристаешь к чужой невесте?

Эдин сделал несколько глотков, не сообразив даже, что было в чаше, и пояснил:

— Это Аллиель.

Рай только удивленно моргнул.

— Ага, понял. Кузина Аллиель Кан. А что же это за жених тогда?..

— Если он меня вызывает, я буду драться. Я согласен. Только…

Только он не дворянин. Он права не имеет драться с дворянином на поединке чести. Если выдаст себя за дворянина и убьет это чучело в тюрбане, а потом выяснится, кто он — его казнят. А если сначала будут судить, то суд будет коротким. Если не убьет — все равно его накажут, и это будет позорное наказание.