В этот день здесь не было бедных, обучение в школе стоило дорого.

А королева Астинна недавно родила вторую дочь — еще одно разочарование для короля Герейна. Маленькая гретская принцесса не оправдала пока надежд своего супруга и Кандрии. И оправдает ли когда-нибудь? Так что вот-вот в Кандрию приедет еще одна юная принцесса, тоже из Грета — невеста принца Эрдада. У кузины Астинны пять родных братьев и ни одной сестры — может быть, хоть у нее получится рожать мальчиков.

Но то, что так огорчает короля Герейна, вовсе не должно расстраивать мальчишек, только что одержавших свою победу: с первого раза выдержать выпускные экзамены в «Часах» было вовсе не просто. Половина не смогли. Зато у каждого из пировавших висела на шее шестигранная серебряная медаль на шелковой ленте — знак школы, а в сумке был припрятан диплом на шелковистом пергаменте. И многим из них было предложено место на кораблях Гринзальского флота. А Гринзальский флот — лучший, это всем известно, хоть и не принадлежит он ни Гринзалю, ни какой другой державе. Он наемный, Гринзаль платит — флот несет его флаги и охраняет его интересы.

А кому принадлежит Гринзальский флот? Эдин этого не знал, спрашивал — никто не ответил. И тем не менее, Эдин, ни с кем не советуясь, и с Графом в том числе, взял патент младшего штурмана на шерк «Саурин», с полугодовой отсрочкой.

Впереди зима, а за полгода наверняка все будет решено. Граф писал, что три месяца назад король решительно потребовал ко двору Аллиель. До этого она уже дважды была при дворе и покидала его, то якобы тяжело заболев, то по другим причинам, изобретенным Графом. Да и королева Астинна очень старалась выполнить свое трудное обещание найти для Аллиель подходящего жениха, не слишком при этом противореча мужу. Та еще задачка, так что можно было восхититься старанием королевы.

— За Сольвенну! За то, как славно она пощипала Кандрию!

Вот это было уже против правил.

Никем не жданная июльская война с Сольвенной полтора года назад, действительно, изрядно потрепала флот Кандрии и лишила ее богатой хлебной провинции, наградив к тому же приличной военной контрибуцией. Налоги в стране опять выросли, а сборы у бродячих цирков уменьшились почти вдвое. Граф же слег и не вставал месяц.

— Ну нет, Ленель! — Рай Минт вскочил с места. — Ты не смеешь! Я кандриец!

— Я тоже кандриец, — Эдин быстро встал. — Извинись, Ленель. Мы не соперники здесь. Извинись, и скажи другой тост.

Задирать Минта было еще можно, а вот с Вентсивером обычно не связывались. С первых дней в школе на фехтовальных занятиях Эдина ставили лишь против старшекурсников, и очень скоро слава первого фехтовальщика школы приклеилась к нему и осталась на все три года. Природная сноровка и выучка Якоба, да еще помноженные да долгую работу в цирке, сделали свое дело.

— И не подумаю извиняться! — взвился Ленель. — Вы кто? А я внук герцога!

Это он тем более зря сказал. За столом стало тихо, и поднялись, положив руки на рукояти своих клинков, староста курса и двое его помощников.

— В таком случае, милорд, вы должны покинуть нас немедленно. Вы знаете наши законы… милорд!

— Я сольвеннец! И я еще заставлю вас всех подавиться такими словами! — бушевал внук герцога, пока его теснили к выходу.

Нечего было столько пить и распускать язык. Школьное правило железно соблюдалось в этот их последний день: никаких титулов и званий. Назвался лордом — убирайся. Хотя всякому ясно, что, может, и не лордов, но дворян за столом сидело никак не менее половины. И у каждого выпускника был клинок на поясе, хотя в приличных домах мечи полагается снимать, прежде чем сесть за стол. Здесь — другое дело. Зато не все из них имели право у себя дома носить мечи прилюдно. И Эдин, лаская пальцем привычно-гладкую рукоять, прекрасно помнил, что, минуя границу Кандрии, должен будет снять меч с пояса.

Лучший фехтовальщик школы «Большие часы», ха. Безродный кандрийский циркач!

А еще он младший штурман шерка «Саурин». И, может быть, будущий муж леди Аллиель Кан.

Лучше не думать. Лучше пока вообще ни о чем таком не думать…

А внук герцога, конечно, прав — они еще встретятся. И неизвестно как, друзьями ли, врагами, или им просто лучше будет не узнать друг друга? И кого-нибудь из них разделит море и стекло подзорной трубы, и флаги на мачтах, разумеется. Кандрийцев с внуком сольвеннского герцога — почти наверняка. Все ждут, что война с Сольвенной начнется вновь.

Эдин наклонился к Минту.

— Мне надо уйти.

— Э… пойти с тобой?

— Нет, не нужно. Я скоро вернусь.

— Что, и пирога удачи не желаешь отведать?

— Если не приду, захвати для меня кусок.

— Ладно, так и быть — Рай подмигнул. — Понял, не дурак. Хоть до утра не забудь вернуться.

Решил, что он направляется к девчонке…

У входа служанка, с которой Эдин договорился заранее, вручила ему сумку с бутылкой вина, пирогом и большим куском запеченного мяса.

Нет, не было подружки у Эдина Вентсивера. И хоть у многих студентов они были, ради девушек с прощальной пирушки никто не сбегал.

Девушки…

Впрочем, была ведь и Лианна — темноглазая, смешливая ученица белошвейки. Так что поклясться в том, что три года лишь мечтал об Аллиель Кан, Эдин не смог бы. Когда была Лианна, Аллиель не ушла из его мыслей, но стала воспоминанием. Сестренкой. Грезой о будущем. Нет, Эдин не мог бы толково это объяснить, несмотря на долгие уроки риторики в негоциантском курсе школы…

Да, он любил Аллиель Кан, хрупкую светловолосую девочку, которая еще не доросла до свадебного платья. Он помнил ее лишь такой, другой не видел. Гадал — какая она теперь? И недоумевал — неужели в этом ее монастыре не позволяют писать письма? Сам он оставил для нее у Графа пару писем, но ответных не дождался. Может, грезя о владельцах прекрасных замков, эта задавака считает ниже своего достоинства ему написать? Ну а он, тоже из гордости, так и не спросил у Графа, почему нет писем от Аллиель.

Да, он увлекся Лианной, за сестрой которой взялся ухаживать Рай Минт. У них тогда прямо поветрие случилось: все принялись крутить любовь. И да, да, он почти не огорчился, когда Лианну выдали замуж за солидного владельца пекарни. Точнее, огорчался неделю, а потом начались очередные экзамены.

Полчаса быстрым шагом — и хмеля в голове не осталось. И настроения поубавилось, все же городская тюрьма место невеселое, а он именно туда и направлялся — в тюрьму города Тасана. Потому что с некоторых пор там пребывал некий пиратский капитан. А «Морская дева» — не было ее больше. Затонула.

Виной тому, что капитан Кай, который нападал исключительно на джубаранские корабли, оказался в гринзальской тюрьме, также была недавняя война. Точнее, ее последствия. После войны Кандрии с дружественной Джубарану Сольвенной нейтральный Гринзаль из дипломатических соображений присоединится к договору, обязавшему его преследовать всех пиратов во всех морях…