— Видимо… я ещё плохо знаю язык чинис, — проговорил он задумчиво, вроде ни к кому прямо не обращаясь.

— Задавай вопрос прямо, — ответила Катерина. — Это крестьяне, они как свора диких собак. Везде бегают, всё видят. Если что-то узнаёт один, он обязательно это разбрешит всей округе.

— Это от того, что вы живёте тесно, — ответил Ганс. — Вот все друг друга и знают.

— А может быть по-другому? — с надменностью ответила Катерина.

— В степях по-другому, да и в лесах тоже, — пропустив тон мимо ушей, ответил он. — Иногда племена могут кочевать или жить бок о бок, не общаясь друг с другом, если в этом нет необходимости.

— Это только доказывает, что вы — варвары и не знаете, что такое единый народ под управлением достойнейших, — ответила княжна.

— Это означает, что мы свободнее вас, — кинул взгляд через плечо Ганс и Катерина замолкла.

Роксана вытерла пот со лба… Изобретение выглядело как на чертежах: труба, сваренная в три слоя из скреплённых нахлёстом металлических пластин и укреплённая восемью широкими кольцами. С одной стороны этот цилиндр был заварен металлической полусферой. Ближе к заваренному концу, пластины имели сквозное отверстие, с небольшим вытесанным углублением. Дрын, вокруг которого сбивался металл был выжжен калённым железом и, как показалось Роксане, подсвечивающей себе лучиной, не оставил на внутренних стенках трубы ничего, кроме копоти и сажи.

Алхимик подошла и достала из-под стола деревяшку, которую она, пока Ополеб возился с выжиганием бревна, смастерила сама. Это был деревянный шар на ручке, утыканный железной проволокой, которую наделал Ополеб из всякого шлама, оставшегося после выковки пластин.

— Почисти этим, — приказала она.

Кузнец, глядя из-под опущенного лба принял инструмент и принялся водить им по верху оружия.

— Нет… нет… нет… — устало проговорила Роксана. — Этим надо чистить внутри.

Огромный чинис вставил шар с проволокой в отверстие трубы и начал осторожно водить там, чуть покраснев.

— Энергичнее и до конца доводи, — скомандовал алхимик, и сын бывшего дворцового кузнеца стал двигаться быстрее.

«Чего это он?», — задалась вопросом Роксана, а потом, сама найдя ответ, тоже залилась краской.

Перед Ополебом уже сформировалась горка из угольной пыли.

— Достаточно, — скомандовал алхимик. — Переверни и вытряхни.

Пока огромный чинис переворачивал и тряс оружие, из-за чего из него вываливались остатки счищенного нагара, Роксана достала следующее приспособление: палку, на одном конце которой кузнец плотно намотал верёвку, а затем надел и подвязал несколько слоев мешковины.

Ею она провела несколько раз внутри ствола, убедившись, что та ходит плотно, но нигде не цепляется.

— Хорошо, — Роксана отёрла лицо грязным рукавом. — Выноси на улицу.

Перед кузницей никого не было. Гвардейцы с радостью ходили в караул к алхимику. Особенно после того, как выяснили, что молодая чужестранка «строит» своего помощника и защита ей не нужна. Она не обращалась к страже и те использовали день, когда их отряжали охранять кузню, как собственный выходной, потому что этот пост в отличии от стен и внутренних проходов дворца, никто не проверял.

Ополеб вышел, неся на плече трубу, а свободной рукой — деревянную подставку. Роксана проследовала за ним с двумя небольшими мешками и палкой, конец которой был обмотан тканью. Сын кузнеца кинул деревянную подставку на землю и водрузил на неё трубу так, что та пустым концом зияла на дворец.

Алхимик на секунду задумалась, смотря то на оружие, то на дворец вдалеке.

— Разверни это к стене, — скомандовала она и Ополеб повиновался. — Принеси верёвку и, потом, круглый камень, что ты выточил.

* * *

Впервые за эти дни доктор позволил Асатессе встать, опираясь на служанку. Правда ненадолго, чтобы посмотреть, как поведут себя швы и не надо ли будет накладывать новых.

Повелительница морщилась от боли, но наступала на раненную ногу. А повреждённый живот горел огнём. Тем не менее, с посторонней помощью, ей удалось сделать несколько шагов до окна.

Там, в саду, лежал снежный покров, простирающийся докуда видит глаз и укрывший всё ровным белым одеялом. В такую стужу мало кто выходил в сад дворца без дела, хоть с утра все дорожки и были тщательно почищены. Редкие слуги пробегали от одного здания к другому, да иные стражи чинно и благородно выхаживали по стене, видневшейся вдалеке.

Во всём этом великолепии только две фигуры нарушали идиллию: они суетились вокруг какой-то странной штуки. В массивных очертаниях одного из людей узнавался Ополеб. Второй должен был быть скорее всего Роксаной, но в перепачканной одежде узнавался скорее угольный рудокоп, чем знакомый Повелительнице алхимик.

У дверей, за ходом эксперимента присматривал визирь.

— Георж! — позвала его Асатесса, знаком приглашая подойти, и тот быстро пересёк комнату, встав рядом с ней напротив окна. — Кто это?

— Отсюда сложно сказать, — он с интересом рассматривал парочку, возившуюся рядом с кузней. — Но я думаю Ополеб с этой чужестранкой.

— Что они делают?

— Я не знаю, мне докладывали, что алхимик пытается создать какую-то магическую штуку, но что это, никто сказать не смог.

— Пошли кого-нибудь, пусть узнают, что они там затеяли.

Георж выглянул за дверь покоев, и, сначала с подозрением глянув на Олетту, обратился к другому стражнику.

— Найди кого-нибудь, пусть узнают, чем Ополеб с этой чужестранкой занимаются.

Вернувшись, визирь обнаружил Повелительницу уже лежащей на кровати, а лекаря осматривающим её швы. Георж учтиво отвернулся.

— Вы в полном порядке, Повелительница, — доложил лекарь. — Ваши раны заживают очень быстро, к весне сможете ездить на лошади.

— Ты слышал? — обратилась Асатесса к Георжу и тот, ещё не обернувшись, по голосу понял, что она улыбается. — Буду участвовать в битве лично.

Взгляду визиря предстала грустная мученическая улыбка племянницы.

— Вам не обязательно… — начал он.

— У меня странное настроение, — махнула рукой Повелительница, останавливая его. — Ещё вчера моя голова кипела от планов и возможных вариантов. А сегодня… сегодня я слишком устала для всего этого.

Георж хотел было сказать что-нибудь ободряющее, что-то тёплое, и уже открыл рот, когда на улице грохнуло так, что задрожали стены, а служанка и лекарь невольно дёрнулись, озираясь по сторонам.

* * *

Дым рассеивался. Не успевший задать свой вопрос стражник улепётывал напрямую через глубокий неутоптанный снег, игнорируя дорожки. Он споткнулся о корень, упал, и его шлем улетел в сугроб. Но подымать его воин не стал, так как, поднявшись, припустил ещё быстрее.