Он ходит по комнате, покачивая младенца. Причём, чужого. Мамаша вырубилась. Что-то среднее между сном и потерей сознания. А кое-кто спокойно посиживает на кровати и делает вид, будто происходящее его не касается, и, вообще, он находится в другом измерении, где тихо, спокойно и безлюдно. И это возмущает.

‒ Между прочим, он ‒ твой! ‒ не выдержал Вит. ‒ И не говори, что до сих пор не уверен. ‒ С каждой фразой получалось всё громче и негодующе. ‒ В любом случае, он ‒ твоей девушки. А тут даже не пробуй возражать.

‒ Но… ‒ Ши повернул голову. Не промолчал, ответил и, кажется, всё-таки решил возразить. Вит уже приготовился сердито восклицать дальше, как услышал неожиданное: ‒ Я не умею.

‒ А я умею? Где это видано ‒ демон, баюкающий ребёнка? Обычно демоны убивают детей. ‒ Вит решительно приблизился к кровати. ‒ Держи!

Ши растерялся. Действительно, растерялся. Это читалось даже сквозь неизменно безучастное выражение на лице, делая происходящее ещё более нереальным.

‒ Я… ‒ в голосе тоже звучала растерянность. Она копилась, пожалуй, с того самого момента, как ребёнок появился поблизости, превратился из сомнительных Кириных домыслов в подтверждённую реальность. Чувство, которого оказалось слишком много. Слишком-слишком много. Не справиться даже Ши.

‒ Держи, говорю! ‒ почти выкрикнул Вит, сам не веря в то, что делает.

И Ши согласился ‒ согласился! а! ‒ подставил руки. Хотя движение такое, будто Вит ему не ребёнка передавал, а ужасную шипастую, когтистую, ядовитую тварь. Хотя тварь Ши скорее бы принял.

Да что все эти монстры по сравнению с плачущим младенцем?

Красная сморщенная мордочка, редкие белые волосёнки торчком. Размахивает крошечными лапками, сжатыми в кулачки. И это на руках у странного создания, химеры, профессионального убийцы.

Зрелище за гранью вероятного.

Вит пялился обалдело. Ждал: сейчас случится совсем уж что-то необыкновенное. Или всё растает миражом. Или…

Малыш по-прежнему кричал, ворочался. Видимо, ощущал себя совсем неуютно в твёрдых, безжалостных, привыкших к оружию руках. Ши протянул к нему свободную ладонь. Неизвестно зачем. Может, потрогать, может, даже погладить. А, может, и заткнуть. Но не сделал ничего.

Младенец будто специально дожидался и выцеливал. С рождения у него папашины навыки. Широко взмахнул ручонкой, наткнулся на большую ладонь и ухватился за один из пальцев. Сжал крепко и не собирался отпускать. А Ши не стал его отцеплять.

И тут согласился с чужим раскладом. Наклонил голову, шевельнул губами. Едва заметно и почти беззвучно. Вит не расслышал слов. Потом распрямился, прижался затылком к стене.

Глаза, скорее всего, закрыты. Сейчас привычно отключится от реальности, не обращая внимания на орущего у него на коленях ребёнка. И опять нянчиться придётся Виту. Он же обещал Кире. Хотя он, конечно, демон, ему не обязательно сдерживать обещания. Имеет право подло смыться. Тем более, он не оставил мелкого совсем уж без присмотра. Но…

Ребёнок громко вскрикнул несколько раз, затем перешёл на тихие всхлипы и… затих. Правда, затих. При этом оставаясь живым. С минуту пялился в пространство тёмными глазёнками, потом закрыл их и заснул, судорожно посапывая после долгого плача.

‒ А-а-а… ‒ поражённо выдохнул Вит, захлопнул приоткрывшийся от удивления рот. ‒ А говорил: «не умею». Да у тебя талант. Неожиданный.

Ши высвободил палец из маленького кулачка, осторожно положил малыша на кровать, к самой стене. Тот и не думал просыпаться. Даже посапывать перестал, дышал неслышно и ровно.

‒ Просто ему было больно, ‒ Ши поднялся с кровати. ‒ И я забрал боль.

‒ Ты? То есть… Как это? Ты такое умеешь?

‒ Не знаю. Первый раз получилось.

‒ Погоди. А если я… У меня, тоже сможешь?

Ши остановился в паре шагов от Вита, дёрнул плечом.

‒ Давай попробуем.

Согнул правую руку, сжал пальцы в кулак.

‒ Не-не, ‒ вовремя одумался Вит. ‒ Лучше при случае.

‒ Тогда… я тоже лягу, ‒ сообщил Ши, а до Вита запоздала дошло: если он забрал себе боль мелкого, значит, теперь она с ним, крутит так, что хочется ныть. И ведь не скажешь, если не знать, даже не заподозришь. Внешне кажется, что всё в порядке.

‒ Да. И я бы отдохнул, ‒ рассеянно согласился Вит.

‒ Так вот, ‒ Ши указал ему на кровать, на которой спал малыш. ‒ Заодно и присмотришь.

А сам направился к другой. Вит без особого восторга и умиления опять посмотрел на сладко спящего младенца, потом перевёл взгляд на Киру.

‒ А, может, лучше я там?

‒ Ну-у, попытайся, ‒ бесстрастно откликнулся Ши, чуть повернув голову в сторону Вита.

Тот, конечно, не рискнул. Да и не собирался. Знал, что бесполезно дразнить и подкалывать, но так ни разу и не смог сдержаться. А Ши прикоснулся к плечу Киры, тряхнул легонько.

Её реакция оказалась неадекватно сильной. Из-за напряжения последних дней. Кира резко подскочила на кровати. Глаза огромные, взгляд невменяемый. Воскликнула дрогнувшим голосом:

‒ Что-то случилось?

‒ Всё нормально, ‒ успокоил её Ши. ‒ Просто подвинься.

‒ Ага, ‒ послушно прошептала Кира, не слишком вникая в происходящее, легла опять, повернулась на другой бок, лицом к стене.

Ши устроился рядом, обхватил Киру рукой и затих. Идиллия. А Вит, значит, тут младенца должен сторожить?

С утра, очень-очень раннего утра, всё завертелось по новой. Помыть, переодеть, накормить. Несколько часов сна всего лишь отодвинули усталость, но Кира по-прежнему чувствовала её. Путь и не столь давящую, слегка присмиревшую, затаившуюся на время. Улучит момент и обязательно выползет, накроет, и не избавишься от неё окончательно, наверное, ещё пару лет.

Нашла Кира заботу на свою голову. Какая же она дура. Мечется теперь между угнетающим осознанием того, что принятые на себя обязательства уже навсегда, и легко не будет, и беспричинной вроде бы радостью просто от взгляда на пухлую розовую щёчку, от прикосновения к нежной коже, от сладкого младенческого запаха.

И домой хочется, страшно хочется. К родителям. Стыдно признаваться, но по большей части затем, чтобы они помогли, поддержали, разделили с ней это странное счастье. И безнадёжно тоскливо, потому что домой всё ещё нельзя.

Но оставаться здесь тоже нельзя.

‒ Что, собираемся? ‒ поинтересовался Вит с постной физиономией. ‒ Опять в дорогу?