заполонили город? — твердым голосом спросил генерал, буравя Артемьева глазами — Не просто так ты решил проведать старика, а?

— Есть Андрей Евгеньевич! — уклончиво ответил Артемьев — Помните человека, про которого я вам говорил?

— Тот, что не похож на других? — усмехнулся генерал — Как его там, супермен вроде!

— Не знаю кто он, но сила у него неимоверная — поджал губы Артемьев — Видели бы вы, что он творил с мертвецами!

— И что же? — с недоверием поднял брови генерал.

У Артемьева перед глазами снова пронеслась чередой незабываемых видений, картина невиданных изменений, произошедших с обычным на первый взгляд человеком. Он снова пережил момент смертельной ловушки, в которую угодила их машина, сотни мертвых тел снова тянули к ним свои руки и казалось бы, нет такой силы, способной противостоять им. Но как оказалось, есть такая сила и она находилась совсем рядом с ним, на заднем сидении. Огненный шар, вспыхнувший рядом с автомобилем, озарил окрестности своим ярким светом, а жар, издаваемый им, проникал через стекла бронированной машины, заставляя капли пота проступать на разгоряченном лице.

— Он справился с зомби? — генерал не заметил, как навалился на стол всем телом. — Так кто же он?

— Я не знаю — устало ответил Артемьев — Но я видел, как он шел внутри огненного шара, сжигая мертвецов не только прикосновениями, но и силой мысли, просто взглянув на них. Он — Артемьев задумался на секунду — Он как ангел среди людей.

Генерал шумно отвалился на спинку кресла, его грудь ходила от глубокого дыхания, а куцые клочки растительности на его теле, вздыбились словно наэлектризованные.

— Это оружие! — после некоторого размышления пробасил генерал — Это лучшее оружие, о котором я мог мечтать! — он перевел тяжелый взгляд на Артемьева — Он нужен мне!

— К сожалению, мы упустили его — сокрушенно опустил голову Артемьев — Он сжигал мертвецов, а они разбегались от него как от чумы, но в какой то момент он увидел кого-то и остановился — Артемьев пожал плечами — Больше мы его не видели. Мертвецы тоже разбежались — добавил он.

— Ты не понял Сережа! — грозно прорычал генерал — Он нужен мне! Нужен, понимаешь! Хоть из под земли его достань! — продолжал бушевать он.

Артемьев решил для себя, что придержит информацию о том, что в секретном бункере А среди эвакуированных есть некто, назвавшийся Громовым. Он решительно засобирался на выход, пока генерал окончательно не свихнулся, требуя невозможного. А тот вдруг остановился, насмешливо поглядев на Артемьева.

— Хочешь знать, кто запустил инфекцию в город? — генерал перекатывал по столу шарик от пинг-понга, непонятно каким образом взявшийся тут — Хочешь знать, кто объявил нам войну, выпустив заразу на улицы города?

Артемьев, придавленный тяжестью слов, услышанных им из уст всезнающего генерала, мастера плетения интриг, вечного прохвоста и кукловода всех тайных операций, моментально оглох, сраженный тем, что смог прочитать по губам своего начальника. Он слишком хорошо знал этого человека.

90

*Я стоял у истоков распространения инфекции* — эти слова рефреном звучали в голове у Кольки, многократно повторяясь незамысловатой фразой, смысл которой был одновременно прост и трагичен. После окончания телеобращения, люди молча вернулись к своим делам, пытаясь понять, что значили все эти слова, произнесенные человеком в обличии мертвеца. Нет, он не угрожал, чего многие боялись, он не пугал последствиями противостояния живых и мертвых, он даже не призывал к неизбежной капитуляции, а всего лишь рассказал о своих воспоминаниях, мечтах и помыслах, выдав в конце сентиментальную сентенцию, вспоминая о жене. Многим все это показалось крайне человечным, напомнив о прошлой, счастливой жизни. Надежда на перемирие и скорое освобождение от оков страха, вселяло в остывшие души живых робкую уверенность в завтрашний день, ушедший казалось бы в небытие.

Колька не раздеваясь накрылся одеялом, ежась на холодной простыне и сам того не заметив, провалился в глубокий сон. Его тело, устав от физического напряжения, моментально размягчилось, а мозг, отключившись словно компьютер от органов чувств, медленно восстанавливал собственную безопасную конфигурацию. Но когда чья-то рука мягко легла ему на плечо, нетерпеливо тормоша расслабленное тело, Колька быстро пришел в себя, испуганно озираясь в темноте.

— Пожалуйста, следуйте за мной — приложил палец к губам знакомый офицер — Вас срочно просят явиться к коменданту.

Беззвучно чертыхаясь на ночную аудиенцию, Колька протер заспанные глаза и подтянув ремень на брюках, поспешил вслед за провожатым в сторону лифтов, ведущих к командному пункту. Миновав охрану, выставленную по периметру административного этажа, Колька оказался перед дверью кабинета с табличкой, смысл написанного на которой, он не успел понять.

— Проходите — офицер толкнул перед Колькой дверь, отчего она распахнулась, представ перед ним кабинетом с большим столом, за которым сосредоточенно рассматривал бумаги пожилой мужчина.

— Тов. Комендант, обитатель блока 712 доставлен по вашему распоряжению — офицер прошел вперед, приложив руку к голове.

— Присаживайтесь — кивком головы указал на стулья комендант, не отрывая глаз от бумаг.

Колька с интересом рассматривал хозяина кабинета. Его седые, зачесанные с пробором волосы, блестели в свете ламп, а смуглое, загорелое лицо говорило о том, что этот человек много времени проводил на открытом воздухе, а не в тиши кабинетов.

— Вы были доставлены эвакуационной бригадой вчера днем? — уверенно спросил комендант, взглянув на Кольку.

— Так точно! — почему то по армейски ответил Колька, заерзав на стуле.

— Громов Андрей Иванович, если я не ошибаюсь? — комендант сверился с бумагами и снова взглянул на оторопевшего Кольку.

На секунду в кабинете повисла пауза, во время которой в голове у Кольки пронеслись десятки вариантов ответа на этот вопрос.

— Так точно! — наконец выдохнул он.

— Служили? — одобрительно улыбнулся комендант.

— На кафедре обучался — кисло ответил Колька, лихорадочно обдумывая свои перспективы.

— Андрей Иванович, меня просили — комендант указал глазами вверх — Устроить вам встречу с одним заинтересованным лицом — его взгляд посуровел — Надеюсь, вы понимаете, что у вас нет возможности отказаться?

— Понимаю — сердито ответил Колька, чувствуя, что влип в нехорошую историю — Дело в том, что..

— Тогда я попрошу вас прислушаться к нам! — резко оборвал Кольку комендант и снова углубился в бумаги.

Дальнейшие события Колька помнил плохо. В его памяти отпечатались только глухие коридоры и одиночная камера с решетчатой дверью, куда его поместили до утра. Скрючившись в позе эмбриона, Колька мучительно проклинал себя за трусость и ложь. Но кроме обиды на себя, в нем проснулось недоверие к людям, лишившим его свободы, как когда-то в юности. Вся его сущность протестовала против необоснованного ареста, пусть и для