Мадо дёрнулся в сторону. От правого, поднимаясь ещё выше, увернулся. А левый...

Удар. Хруст. Отчаянная, хорошо хоть тоже мысленная, брань чёрного.

А хрустнуло-то что - крыло? Летел он теперь, откровенно припадая на левое крыло. Рухнет же!

«Гир, прыгай мне на спину!» — крикнула ему тоном, не допускающим возражений.

Но разве он когда-нибудь послушает!

«Нормально всё, — буркнул Мадо. — До нашего балкона дотяну».

Ну раз так говорит, значит, крыло не сломано.

А хрустнуло-то всё-таки что тогда? Я оглянулась.

Мамочки! Только не это!

Подозрительно искря, верхняя часть шпиля заваливалась, явно переломленная.

А если пришибёт кого-нибудь внизу?!

Я молнией метнулась назад.

Фух, успела схватить обломок ещё в полёте. Тяжеленная такая дура длиной метров двадцать! Чуть лапы мне не оборвала! Я с трудом выровнялась. Ох... Но если бы эта железяка всё же обрушилась вниз - даже не знаю, как пристойно выразиться, что бы она натворила там!

Ну а мне-то как теперь с ней быть? Попробовать поставить на место?

Поднялась к крыше.

Нет, наивная затея. Приварить её на место никакой магии не хватит - тем более в полёте! В смысле, порхая тут как бабочка. Шпиль -то высотой метров восемьдесят был. Поэтому, встав на крышу, я лапу на шестьдесят метров даже в мечтах не вытяну.

А ещё у меня там где-то чёрный летает на честном слове и на одном крыле.

Впрочем, нет, он тоже вернулся.

«Тебе не тяжело? — заботливо осведомился Мадо. — Давай я подержу обломок. Что, кстати, ты с ним делать собралась?»

«Нет! — наотрез отказалась от его помощи. — Ты сам-то в воздухе еле держишься. А «трубу», пожалуй, остаётся только аккуратно положить на землю... и быстро валить отсюда, пока никто не заметил её необъяснимого появления!»

Я направилась вниз, стараясь не задеть «трубой» здания. Чёрный увязался за мной.

«Зачем вообще они приделали небоскрёбу эти рога?» — выразил он порядком накипевшее недоумение.

«Понятия не имею, — отозвалась я, ища глазами место, куда бы пристроить обломок. — А вообще, если подумать, полагаю, это гигантские антенны».

«И тут долбаная техника!» — буркнул Мадо.

Внимательно осмотрелась - точно ли нет никого поблизости. И, не изобретя ничего лучше, положила «трубу» вдоль проезжей части. И только потом сообразила, что лежит он аккурат поперёк входа в здание.

Но перекладывать уже не буду. Поскольку, чтобы не оставлять на асфальте драконьих следов, опускала я его с воздуха, он и так, даже в падении всего с полуметра, наделал немало шума.

В общем, тикаем!

Мы с чёрным понеслись в направлении канала.

«Как крыло? — спросила я. — Сильно болит?»

«Терпимо, — не стал совсем уж врать Гирзел. — Думаю, просто сильный ушиб».

«Как бы не трещина... Ладно, вернёмся в гостиницу - полечим».

«Угу. Главное, чтобы Генри ничего не узнал о падении этой штуки», — выразил чёрный беспокойство по поводу, волновавшему его явно больше, нежели травмированное крыло.

Да уж, если вампир только услышит, что ночью от антенны на крыше небоскрёба таинственным образом отломился кусок, а потом совершенно необъяснимым образом аккуратненько лёг возле здания... он моментом догадается, что сотворить такое в состоянии только его подопечные драконы!

Наверное, не следовало класть его аккуратно, лучше было всё-таки сбросить с высоты -мол, сам летел аж с крыши. Но ведь даже при падении с нескольких десятков метров чёрт знает, как бы он спружинил и что разворотил вокруг. А нанести ни в чём неповинному городу ещё больший ущерб я просто не могла!

Ладно, главное завтра ни в коем случае не приближаться к этому небоскрёбу. Только бы он не оказался одной из главных достопримечательностей Чикаго! Иначе не представляю, как мы объясним наше нежелание его увидеть.

Вот наконец и отель.

Но где же наш балкончик? Выглядели они все до невозможности одинаково. Нет, с какой стороны здания он расположен, я знала чётко. А вот этажи пришлось внимательно считать. Для верности даже дважды - ворваться среди ночи в чужой номер совершенно не хотелось. Как потом объяснять, откуда мы взялись на балконе? Тут точно не скажешь, что просто ошиблись дверью.

Итак, удостоверившись, что балкончик однозначно наш, я, перекидываясь, приземлилась на него, и сразу поспешно отбежала в угол, освобождая место чёрному.

Он опустился на пол тяжело, а вернее даже было бы сказать - практически рухнул. Совсем не как обычно. Сердце кровью обливалось при виде его бледного, перекошенного мукой лица. Да, трансформировать травмированные ткани - это очень тяжко и больно.

— Гир, иди-ка ложись на кровать, — сказала ему. — Буду тебя лечить. И, пожалуйста, без возражений.

Мадо молча двинулся в спальню. Я перенесла полог тишины на номер и тоже двинулась следом.

Конечно, лечить повреждённое крыло было бы лучше в драконьей ипостаси. Но для этого следовало приземлиться. А где многотонный ящер может опуститься на землю, не оставив там своих следов? Боюсь, что тут даже асфальт не подойдёт. И снега, на котором легко замести следы, в Чикаго, как назло, кот наплакал - несмотря на середину зимы.

— Рубашку снимать? — спросил чёрный, остановившись возле кровати.

Хотела было ответить «нет» - зачем её снимать? Я же не перевязку делать собралась. Но потом подумала - хоть эстетическое наслаждение получу от отнюдь не лёгкого процесса лечения трансформированных тканей.

— Сними, пожалуй, — согласилась с хитрой улыбкой, невольно наползшей на губы. Надеюсь, Мадо её не видел.

Впрочем, с эстетическим наслаждением я порядком пролетела. Когда мужчина лёг и убрал наперёд волосы, оказалось, что едва ли не четверть шикарно-мускулистой спины занимает сплошной кровоподтёк.

Какое уж тут любование! Сердце вновь обливалось кровью.

Осторожно положила ладонь на его горячую кожу.

— Как же ты с этим летал-то?! — ужаснулась помимо воли. — Г оворила ж тебе, чтобы прыгал ко мне пассажиром.

— Ага, тебе к той «трубе» только меня на спине не хватало! — буркнул чёрный.

— О, по сравнению с антенной ты был бы просто пушинкой! — хохотнула я. Жаль, что здесь совершенно нет места, чтобы выпустить крыло, нормально развернув травмированные ткани.

— А если развернуть их хотя бы частично? — предложил он.

Нет уж, ещё одна мучительная трансформация ему совершенно ни к чему. Кроме того, необходимость удерживать переходную форму отнимает немало сил. Да и боль ещё усилится. А он и без того порядком измучен.