Маккиннону казалось, что весь этот театр, вся эта нелепая борьба безмолвных теней длится нескончаемо долго. Пульс в его ушах отдавался громовыми ударами, он даже начал бояться, что кто-нибудь этот гром услышит и прибежит на помощь Левше. Наконец Мэйги нарушил молчание.

– Все! – прошептал он. – Обыщи карманы.

Маккиннон с трудом справился с этой задачей: руки его дрожали, пальцы свело, действовать через решетку было чертовски неудобно. Но ключи все же нашлись в самом последнем из карманов. Он протянул их Мэйги, но тот сначала дал телу тюремщика сползти на пол и только потом взял у Дейва ключи.

С дверью Мэйги управился быстро. Она распахнулась с пугающе громким лязгом. Дейв перешагнул через тело Левши, но Мэйги наклонился над ним и отстегнул от пояса тюремщика полицейскую дубинку. Потом ударил ею Левшу по голове. Маккиннон остановился:

– Ты убил его?

– Черта с два! – ответил Мэйги шепотом. – Левша – мой дружок. Пошли.

И они двинулись по тускло освещенному коридору между клетками камер к двери, ведущей в административную часть здания, – к единственной их надежде. Левша по небрежности оставил эту дверь приоткрытой – сквозь щель пробивался свет, но когда беглецы осторожно прокрались к выходу, то услышали, как вдалеке гулко застучали шаги. Дэйв лихорадочно озирался по сторонам в поисках укрытия и не нашел ничего лучшего, как забиться в угол, образованный выступом камеры и стеной. Он поискал взглядом Мэйги, но того нигде не было видно.

Дверь широко распахнулась. Из нее вышел какой-то мужчина, остановился и огляделся. Маккиннон увидел в его руке инфракрасный фонарик, а на глазах специальные тепловизорные очки. Он понял, что темнота его теперь не спасет. Инфракрасный луч двинулся в его направлении. Маккиннон приготовился к прыжку…

И тут раздался глухой удар. Тюремщик вздохнул, покачнулся и рухнул обмякшей тушей. Над ним уже стоял Мэйги – он покачивался на пятках, оценивая свою работу, в то время как его пальцы поглаживали «рабочий» конец дубинки.

– Пожалуй, с него хватит, – решил он. – Ты идешь, Дэйв?

И, не дожидаясь ответа, он первым шмыгнул за дверь. Маккиннон следовал по пятам. Освещенный коридор уходил вправо, заканчиваясь двустворчатой дверью, ведущей прямо на улицу. В левой стене, возле самого выхода, находилась низенькая открытая дверца, которая вела в маленькую служебную комнату.

Мэйги притянул к себе Дейва.

– Подфартило, – шепнул он. – Сейчас там никого нет, кроме дежурного сержанта. Мы проскочим мимо, а потом – вон в ту дверь… на свежий воздух. – Он сделал Дейву знак, чтобы тот держался позади, и осторожно подкрался к дежурке. Потом вытащил из кармашка на поясе небольшое зеркальце, лег на пол и, прижавшись лицом почти к самому косяку, осторожно выдвинул зеркальце на пару дюймов вперед.

Похоже, он остался доволен разведкой, проделанной с помощью самодельного перископа, и, повернув голову так, чтобы Маккиннон мог прочесть по губам, выдохнул:

– Порядок! Там только…

И тут двухсотфунтовая Немезида, одетая в тюремную форму, обрушилась на его плечи. По коридору разнесся сигнал тревоги. Мэйги, продолжая сражаться, упал на пол: он был явно слабее противника, а кроме того, захвачен врасплох. Единственное, что ему удалось, – это высвободить голову из тисков и крикнуть:

– Беги, малыш!

Маккиннон слышал топот сапог, но все его внимание было сосредоточено на двух сцепившихся на полу фигурах. Он потряс головой, подобно сбрасывающему сон животному, и изо всех сил ударил ногой в лицо тому из борцов, который был покрупнее. Тот взвыл от боли и ослабил хватку. Маккиннон схватил своего компаньона за шиворот и рывком поставил на ноги.

В глазах Мэйги прыгали веселые искорки.

– Хорошо сыграно, сынок! – прокомментировал он, едва они оказались на улице. – Хоть и не совсем по-джентльменски. Где ты научился La Savate?[25]

Дейв ничего не ответил – он старался не отстать от размашистого и с виду не такого уж быстрого аллюра Мэйги. Они пересекли улицу, нырнули в переулок, свернули в какую-то щель между домами.

Что было потом и много ли прошло времени – Маккиннон не помнил. В памяти смутно осталось, как он карабкался по крыше, спускался в темноту двора-колодца, но он не помнил, как оказался на крыше. Запомнились ему и то бесконечное время, когда он, скрючившись, сидел один в вонючем мусорном баке, и тот ужас, который его охватил, когда раздались приближающиеся шаги и сквозь щель в крышке бака брызнул свет.

Затихающий грохот башмаков, раздавшийся в ту же секунду, подсказал ему, что Линялый увел погоню за собой. Но когда тот вернулся и открыл крышку бака, Маккиннон чуть не придушил его, прежде чем узнал.

Когда им все-таки удалось уйти от погони, Мэйги повел его через весь город, продемонстрировав глубочайшее знание закоулков и проходных дворов, а также гениальное умение прятаться. Наконец они выбрались на городскую окраину в каком-то полуразрушенном квартале вдали от центра города.

– Вот, малыш, пожалуй, мы и пришли, – сказал Мэйги Дейву. – Если пойдешь по этой улице прямо, скоро окажешься за пределами города. Ты ведь этого хотел, верно?

– Да вроде бы, – как-то неуверенно ответил Маккиннон и посмотрел вдоль улицы. Он хотел что-то добавить, повернулся к Мэйги, но того уже нигде не было. Он словно растворился в темноте, исчез, не сказав ни слова, и даже взгляда не бросил на прощание.

Маккиннон с тяжелым сердцем двинулся, куда ему было сказано. А почему, собственно, Мэйги должен был с ним остаться? За услугу, которую ему оказал Дейв – если так оценивать тот удачный пинок, – он заплатил с процентами. И все же это был единственный друг, которого он обрел в этом странном мире. И теперь он его потерял. Дейв чувствовал себя одиноким и ужасно несчастным.

Он медленно тащился вперед, стараясь держаться в тени домов, и настороженно всматривался в размытые черные пятна, которые могли оказаться полицейскими патрулями. Пройдя сотню ярдов и уже начиная тревожиться, что до сельских просторов еще далеко, он вдруг оцепенел от ужаса, когда из темной дыры подъезда послышался громкий шепот.

Он попробовал подавить испуг, рассудив, что полицейские вряд ли будут шептать. Какая-то тень отделилась от черноты подъезда и тронула его за рукав.

– Дейв, – тихо сказала она.

На Маккиннона обрушилось совершенно детское чувство облегчения.

– Линялый!

– Дейв, я передумал. Копы заметут тебя еще до зари. Ты ж тут ни черта не знаешь… Вот и вернулся.

Дейву было одновременно и хорошо, и обидно.

– Черт побери, Линялый! – запротестовал он. – Нечего тебе за меня бояться. Как-нибудь выберусь.

Мэйги грубовато потряс его за плечо: