– Да, конечно, – согласился он.

– Твой главный соперник – Шонан, – сказал Брэн. – А также кланы Кракен и Туррет, мой клан, с которым Шонан связан узами брака. Он проделал неплохую работу, чтобы убедить старейшин большинства кланов, кроме твоего собственного, что ты – пьяница, сбившийся с пути, и втягиваешь нас в ненужный конфликт с Каллиполисом. Не говоря уже о том… – Он бросил взгляд в мою сторону.

– Да, я понял все это прошлой ночью, – ответил Грифф, сделав вид, что не заметил взгляда Брэна. – Так что ты хочешь предложить? Чтобы я постарался не проломить Шонану башку, пока не закончится Вече?

Брэн провел ладонью по лицу.

– Это, и вообще тебе следует перестать обострять конфликт, – резко сказала Крисса. – Хотя бы пока. Независимо от твоих, ах, королевских перспектив, у нас мало шансов справиться с Иксионом, пока мы не разберемся с голиафаном. Я хочу сказать, наши силы примерно равны, если не считать маленькую проблемку с китоподобным драконом Фрейды.

– Я надеялся, что у вас, каллиполийцев, есть какая-то секретная тактика про запас. Вы же побеждали в Бассилеанских войнах, все такое.

Крисса покачала головой:

– Голиафаны не появлялись у наших берегов уже много веков; боевые предания полны загадок. Я уверена, что о том, как покорить их, написано в каком-нибудь фолианте, спрятанном где-то в дворцовой библиотеке, но я больше не могу туда попасть.

– Тогда отложим пока проблему с голиафаном, – сказал Грифф. – Но как можно не обострять конфликт с Иксионом Грозовым Бичом? – Его голос сделался чуть громче, и тут он обернулся ко мне с таким видом, словно ему в голову вдруг пришла идея: – Дело, не посоветуешь?

У меня возникло подозрение, что я до сих пор оставался в комнате, потому что, несмотря на все шутки Гриффа о том, что он идиот, он им не был и отлично это знал. Брэн с любопытством наблюдал, как я собираюсь с мыслями. Мое умение улаживать конфликт – это то, что мой отец всегда считал слабостью, и я не привык, чтобы меня просили использовать эту слабость как преимущество. Мысль, мелькнувшая в моей голове, скорее была навеяна документом, который я просматривал, а не внезапным озарением. И я сказал:

– Лига.

– Что? – спросил Брэн.

– Медеанская Лига. Вы хотите, чтобы ваши торговые партнеры, Деймос и архипелаги поменьше, присоединились к вам в борьбе против каллиполийской блокады, однако никто из них не захочет рискнуть пойти против Каллиполиса и Бассилеи. Если вы хотите снизить градус напряженности в конфликте с Иксионом, – я поднял бумагу, которую изучал все это время, – приглашение на весенний саммит в Иске, – вы позволите всем сохранить репутацию, передав ваш спор на рассмотрение в Лигу. Блокада не сможет помешать вам присутствовать там, если отправиться в Иск на драконах.

Все оставшееся время, пока они расправлялись с ланчем, я казнил себя. Так как я служил своей семье, если советовал Гриффу, как противостоять Иксиону?

Но когда остальные ушли и мы с Гриффом снова остались одни, он снова вспомнил о моем предложении. Грифф принялся задавать мне вопросы о Лиге, на которые не знал ответы, однако не показывал этого перед каллиполийцами, а затем протянул мне чистый лист бумаги и перо.

– Ты умеешь писать, – сказал я.

– Да, как курица лапой. Очень неважнецки.

– А каллиполийцы умеют писать.

– Их драконий язык – полный отстой. Я произнесу свою речь, а затем ты все переделаешь, чтобы она звучала складно и официально, хорошо?

Он начал диктовать. Это письмо в Лигу, в котором он просил рассудить военно-морской конфликт с Каллиполисом. Просил, чтобы Иксион снял блокаду.

В обмен Грифф отпустит норчианских драконорожденных, ставших политическими заложниками.

Я уже наполовину выписал свое имя, когда вдруг понял. Я поднял глаза:

– Но мы – твоя гарантия.

– Вы были моей гарантией. Теперь моя гарантия – это еще десять драконов. Я могу отправить тебя домой.

Мое сердце бешено колотилось, а в голове внезапно возникло множество причин, по которым ему не следовало этого делать.

– Я думал, тебе нужен кто-то, кто поможет разобраться с бумагами.

– Ну, как ты и сказал. Каллиполийцы могут сделать это не хуже тебя.

Он был прав, и я не думал, что он хотел меня уколоть. Это не должно было ранить меня. И все же ранило.

– Это был бы способ смягчить конфликт, – сказал он, и в его голосе послышалось разочарование, словно он начал понимать, что все пошло не так, но не знал почему. – Все хотят смягчения конфликта. Это ведь смягчит конфликт. Не так ли?

– Да, ты прав. Так и есть.

Но я обнаружил, что не могу взглянуть на него. Я молча дописал остальную часть письма. А потом, хотя он не приказал мне уйти, я поднялся из-за стола.

– Я думал, ты обрадуешься, – сказал Грифф, насупив брови.

По правде говоря, я был в таком же замешательстве от собственной реакции, как и Грифф. Я должен был радоваться, ведь наконец-то я воссоединюсь с Джепайрой, смогу увидеть отца и близнецов, смогу вернуться в Летний дворец Небесных Рыб после стольких лет изгнания в холоде и слякоти. Сти будет воспитан при дворе, где он сможет высоко держать голову, а Электра сможет достойно состариться, и вчерашнее унижение в Зале Великого Повелителя никогда не повторится.

Это был акт милосердия, и я должен быть благодарен.

Но вместо благодарности мне хотелось встряхнуть его. Если я не испугался горстки головорезов, почему ты боишься? И тут я понял, что все, что я испытывал в этой уютной, уединенной комнате, со столом, заваленным стопками бумаг, что бы ни испытывал в присутствии Гриффа, это самое большое предательство моей семьи, которое я когда-либо совершал.

Поэтому я подавил в себе эти чувства.

– Ты прав. Это к лучшему. Я рад.

– Хорошо, – сказал Грифф, и я увидел, как его лицо тоже сделалось отстраненным. Деловым.

– Хорошо. Мы можем произвести обмен на весеннем саммите.

Я испытал огромное облегчение, когда он отпустил меня.

24

Фархолл

ЭННИ

ГОРЫ

Я проснулась в самой огромной и мягкой кровати, в которой когда-либо спала. Высокий балдахин над головой обрамлял столбики кровати, толстые, как стволы деревьев. В дальнем конце комнаты высокие стеклянные двери на балкон были раздвинуты, впуская утренний бриз и крики чаек. Я чувствовала запах соли. Мне потребовалась минута, чтобы понять, что я больше не чувствовала боли в спине. Перевернувшись на бок, я скинула с себя мягкие простыни и медвежьи шкуры и обнаружила, что меня вымыли и сменили повязки на моих ожогах. Больше на мне ничего не было.

Матрас был достаточно широким, и нужно было немного проползти, чтобы добраться до края, и на полу рядом с кроватью я увидела