что Ли, найдя мне тапочки, сам пошел босиком. Опустив голову, он стремительно топал по лугу, словно надеясь, что своей быстрой ходьбой помешает мне рассмотреть вид, открывавшийся перед нами: на решетки виноградников и ряды фруктовых садов, разделенные струйкой петляющего черного ручья; куры в курятнике за коттеджем Найджела и лошади на пастбище немного дальше; высокие пики гор, с трех сторон окружавшие нас заснеженными отвесными скалами. Сады, окружавшие особняк, разрослись и одичали, высокие кипарисы защищали его стены от ветра, и за ними раскинулись пустоши желтого вереска, зеленой травы и бесконечное серое море.

Я вдруг поняла, что уже видела эту картину раньше: гобелен на лестничной площадке Лицейского клуба, особняк на берегу моря, словно зеленая морская рыбка посреди вздымающихся черных каменных утесов.

Мне кажется, я никогда не видела такого красивого места.

– Это так великолепно.

– Термальные источники поддерживают на террасе комфортную температуру. Мы называем ее Вечная Весна.

Аргос нетерпеливо рванулся к краю обрыва. Мы спустились по узкой лестнице, сбегавшей с края обрыва к морю и дальше сворачивая в грот, который Ли называл Травертин или, коротко, Трав. Террасы, образованные белыми известняковыми отложениями, вздымались вверх от кромки прибоя, как свадебный торт, каждый уровень – это дымящийся бассейн, переливавшийся в тот, что располагался ниже, а у самого подножия горячая вода шипела, смешиваясь с набегавшими на берег волнами. Огибая Травертин, лестница исчезала в расщелине в скале, из которой вырывался пар. Внутри шум прибоя сделался глуше, воздух здесь был влажным, а от камней исходило тепло.

– В некоторых из этих бассейнов можно свариться заживо. Но в некоторых – идеальная температура для купания. Как ты можешь сама убедиться.

В полумраке, сплетенные вместе, как единый организм, Аэла и Пэллор лежали на мелководье в окутанном паром бассейне.

Ли замер на месте. У меня мелькнула вполне естественная мысль, что я наткнулась на что-то непристойное. Но ни один из драконов не испытывал стыда, и они даже, кажется, не замечали нас. Теперь я поняла, что это именно то удовлетворение, которым Аэла наполняла меня все утро, переливая в меня свои пульсирующие эмоции.

Это место, чувствует она, идеально, и ее чувства проходят сквозь меня. Эти белые террасы, похожие на свадебный торт, над которыми клубился пар, свежий бриз с моря, безопасность и тепло окружавших нас кольцом стен пещеры, были для нее идеальным убежищем. И Пэллор рядом с ней, повсюду.

– Что ж, похоже, Аэле стало лучше.

Ее крылья, аккуратно сшитые вдоль порезов, где дракон Эдмунда разорвал их, торчали из парной воды, теплые, но сухие. Хвост Пэллора переплелся с ее хвостом в извилистую спираль из янтаря и серебра, и пока они медленно двигались с ленивыми вздохами, он колотил по воде на мелководье, обдавая нас брызгами.

Я подняла глаза, увидев, что Ли покраснел как рак.

– Обычно они устраивают свои гнезда чуть дальше. Там, где сухо, – пояснил он.

Но термальные источники – это то место, где они размножаются. Внезапно на меня снизошло озарение, почему я так стремилась заманить Ли в мою постель прошлой ночью, и я едва сдержала смех. Мое лицо тоже пылало, но, похоже, мне передалось от Аэлы достаточно бесстыдства, и потому мне не было до этого дела.

– Ну, они могли бы это устроить, если бы мы пробыли здесь неделю. Ты чувствуешь это?

Ли нахмурился:

– Что я чувствую?

Когда я ухмыльнулась, он закатил глаза и повел меня из грота к лестнице, где нас с нетерпением ждал Аргос, молотя хвостом по известняку. Отвернувшись от меня, Ли брызнул себе в лицо холодной морской водой, а я любовалась его мускулистой спиной. Я чувствовала восхитительную свободу теперь, когда мои нескромные чувства можно было свалить на Аэлу.

– Куда теперь, повелитель драконов из Фархолла? – Заметив напряжение на лице Ли, я добавила: – Прости.

– Ну, – сдержанно ответил он, – у меня есть идея.

Его идея, как оказалось, – это семейная библиотека Грозовых Бичей, располагавшаяся на первом этаже особняка. Сначала я решила, что он шутит. Затем с восторгом, в котором я также обвинила Аэлу, я вдруг подумала, не прелюдия ли это к эротической фантазии Ли о библиотеках, узнав о существовании которой я бы не удивилась. Однако мои любовные надежды рухнули, когда он показал мне стол для чтения, на котором возвышалась стопка толстых старинных книг.

– Это старые летописи, которые моя семья вела во время Бассилеанских войн. Семья Грозовых Бичей отвечала за наступательные операции на западном фронте против голиафанов, и они сохраняли записи о многих маневрах в семейных архивах. Многих из них нет даже в библиотеках Большого дворца. Дора посещала дом всего один или два раза, и, насколько я могу судить, она практически ничего не изменила. Старый герменевт отца все еще здесь, даже…

– Его что?

Ли рассеянно указал на настольное приспособление, которое я приняла за статуэтку. Оно напоминало трехмерный абак[2].

– Так повелители драконов обучали своих сыновей чтению традиционных летных записей. Они немного заумные, дико устаревшие по меркам Горана, но эти записи из летописей можно перевести. Если я смогу вспомнить, как это делается. Отец в основном занимался герменевтикой с Лаэртом, пока его не отвергли драконы.

Я чувствовала, что из-за любовного пара, затуманившего мозг Аэлы, с трудом поспеваю за его мыслью.

– Ты хочешь, чтобы мы выяснили, как усмирить голиафана.

– Ну да. У нас есть неделя, и мы могли бы воспользоваться этими записями.

И тут я наконец поняла его. У нас была неделя до того, как заживут крылья Аэлы. Неделя до того, как мы сможем снова отправиться в полет. Через неделю мы присоединимся к Стражникам в Норчии. И, очевидно, Ли не сомневался в том, что через неделю мы снова вступим в войну.

И все, что я ощутила, – это паника.

– Я сказала, что не хотела гражданской войны, Ли. Я говорила Криссе…

Ли уперся руками в стол, его глаза округлились, он явно не ожидал такой реакции. Он заговорил с нерешительностью человека, утверждающего очевидное:

– Энни, Стражники могут вступить в войну, хотят они того или нет. Пока мы бессильны против голиафана, мы не можем выбирать, в какой войне участвовать.

Он был прав, и я это понимала, но все равно покачала головой.

Внезапно моим глазам сделалось горячо. Аэла, сказала я себе. Глупая Аэла, бормотала я, потирая глаза.

– Что? – спросил он, уставившись на меня. На его скуластом лице застыло недоумение, серые глаза прищурились.

Я хотела уйти. Я хотела покончить с этим. Я не хотела снова садиться за стол, планировать еще одну кампанию, снова разбивать свое сердце, глядя, как мои планы проваливались или