ладонь тканью, ввел нож между створами и принялся поворачивать его.

– Мне кажется, для этого тебе нужны слуги, – заметила она.

– Ну, они этим и занимались. Но иногда мы делали это сами. Забавы ради. Но мама не разрешала нам делать это в доме. – Сок стекал по моей руке, когда я показал ей мясистые внутренности.

– А теперь ты что, зажаришь ее?

– Можно, но вкуснее есть их сырыми.

Энни расхохоталась.

– Нет! – воскликнула она.

Я продемонстрировал, как это делается. Прошли годы с тех пор, как я ел такие устрицы, как эта. На вкус она напоминает улыбку Пенелопы и смех Лаэрта, крик разочарования Лариссы, когда у нее не получалось открыть раковину. Я могу сделать это сама. Пенелопа всегда помогала мне открывать мои раковины, когда другие не смотрели на нас.

Этот дом сейчас казался таким опустевшим. Глотая, я закрыл глаза, погружаясь в черноту. Устрица провалилась вниз, как комок в горле.

Но Энни ждала меня на другой стороне, улыбающаяся, красивая, с ужасом смотревшая на то, как я расправился с устрицей, и этого было достаточно, чтобы чернота отступила.

– Тебе понравится, – пообещал я, запивая устрицу прохладным вином.

Она покачала головой, смеясь:

– Нет уж. На них растут водоросли. Я лучше зажарю свои.

Она принялась возиться с ножом, ища отверстие, и никак не могла его отыскать. Я взял у нее раковину, раздвинул створки и вырезал мякоть. А затем замер в нерешительности. Энни смотрит на меня, ее колено, прикрытое халатом, касалось моего. Огонь, плясавший в ее глазах, – единственное, что двигалось. Я понял, что она знает, что я собирался сделать.

Я наклонился вперед, и она приоткрыла губы. Я поднес раковину к ее губам и перевернул ее.

После этого все вокруг замедлилось.

В какой-то момент я почувствовал, что рука, державшая раковину, опустилась, чтобы обхватить затылок Энни. Мы лежали рядом, ее влажные волосы щекотали мое лицо, когда она прижалась ко мне всем телом. Вкус устриц и вина на моем языке и на ее губах.

– Как ты думаешь, это все драконы?

– Не знаю. Мне все равно. – Прошел уже час с тех пор, как мы почти не разговаривали, нам было трудно подбирать слова. – Я не подготовил другие кровати.

– Я не хочу другую кровать.

– Но мне надо подготовить кровать.

Энни подняла голову и взглянула на меня.

– Я не хочу, чтобы ты спал в другой кровати, – сказала она.

В нас говорили драконы и вино, и я пытался вспомнить слова, чтобы объяснить ей, что мы не могли иметь то, что хотели, и это было главным правилом нашей с Энни жизни, нашим законом гравитации. Но, похоже, здесь, в этом доме, в эту ночь гравитация перестала действовать. И теперь, когда ее губы касались моей шеи, а ее пальцы нежно скользили по моей талии, спускаясь ниже, я не мог вспомнить, почему мы не могли иметь то, что мы хотим, как все обычные люди. Почему мы не можем просто протянуть руку и взять это.

И потому теперь, когда вино было допито, устрицы съедены, а огонь в камине догорел, я подхватил Энни на руки и понес вверх по лестнице в спальню моих родителей.

* * *

Я проснулся посреди моря одеял, Энни, прижавшись ко мне, спала.

Ее спина, еще до конца не зажившая от ожогов дракона Эдмунда, сердито краснела в полумраке. Еще не рассвело. Она казалась такой беззащитной, такой маленькой и хрупкой, и меня, словно паника, охватила неистовая любовь к ней.

Алкоголь вырубил нас прошлой ночью, прежде чем все могло закончиться серьезно. Но мы были очень к этому близки. Я знал, что Стражницы принимали какие-то подавляющие репродуктивную функцию препараты – недавняя медицинская разработка революционного режима, – но, судя по невнятному бормотанию Энни, она сомневалась, что они по-прежнему действовали.

– Это… наверное, нормально?

Я все равно волновался, что причиню ей боль.

– Есть и другие вещи, которыми мы можем заняться.

Мое лицо приятно потеплело при воспоминании о том, что произошло после этого.

Так, может быть, мы нашли способ насладиться чудесным мгновением, не причинив себе вреда. Но я все равно решил больше никогда не пытаться повторить это пьяным.

Я подвинулся в сторону, и Энни тихонько перекатилась на другой бок. Я поцеловал ее теплый, слегка вспотевший лоб, и она спокойно продолжила спать. Глядя на ее разгладившееся во сне лицо, на ее волосы, спутавшиеся после ночи в моих объятиях, я ощутил внезапный прилив такого острого счастья, что стены этой комнаты не могли удержать его. Я обнял Энни, как любовник, не желая корить нас обоих за то, что мы осмелились быть счастливыми.

Я хотел насладиться восходом солнца.

Снаружи еще стелился утренний туман, неяркое солнце обмакнуло снежные вершины в розоватую дымку, а серый горизонт сливался с угольным небом, и казалось, что небо было бесконечным. Скопа парила вровень со скалами, а в миле от них плескалась стая дельфинов. Я набрал полную грудь воздуха с ощущением, что могу вдыхать снова и снова, а затем задерживать дыхание, чувствуя, как морской воздух переполняет меня изнутри. Я мог до бесконечности наслаждаться этим соленым воздухом, этим ярким утром, этой переменчивой, радостной жизнью.

Далеко-далеко, словно крошечные пятнышки, где-то у Башен Моряка виднелись корабли.

Чьи это корабли?

Я был слишком далеко, чтобы разглядеть драконов поменьше, но одна парящая клякса отчетливо выделялась над карстовым лесом, ее крылья – огромная черная линия, распростершаяся над морем.

Одинокий голиафан, кружащий вокруг того, что напоминало заслон из военных кораблей.

Я вспомнил о летописях и герменевте, ожидающих меня в библиотеке. Я не мог позволить себе потерять еще один день. Я не знал, сколько мне понадобится времени на чтение летописей и на разбор летных записей на герменевте. Я начну после завтрака.

Возможно, это будет неторопливый завтрак в постели с Энни.

– Милорд! Я хотел поговорить с вами.

Обернувшись, я увидел Найджела, который поднимался по тропинке из Травертина. Аргос бежал следом за ним, разгоняя сонных, болтливых буревестников.

– Не хотел тревожить вас в ночь вашего приезда, – сказал Найджел, подходя ко мне. – Но за день до вашего приезда здесь были гости. Прилетели на драконах. У них были триархальные эмблемы с этой новой нашивкой в виде клевера. Они не стали задерживаться, узнав, что других гостей у меня не было, но спрашивали о вас.

Его спокойный тон отметал любые вопросы об угрозах, которые он, безусловно, получил, столкнувшись один на один с двумя драконьими наездниками.

– В общем, вчера я решил, что разумнее всего будет отправиться в городок и попытаться выяснить какие-нибудь подробности.

Под