— Мужа и детей я люблю. Но тебе не понять. Любовь — для тебя это слишком сложно. Ты и не знаешь, как это, любить кого-то, помимо самой себя. А теперь проваливай, мама!

— Родную мать из дома выгнать?!

— Тит! — крикнула я, подойдя к двери.

— Аюшки? — он поковылял ко мне.

— Отвези, будь любезен, эту госпожу к постоялому двору.

— Ты… — Глория вздернула нос, зашагав к выходу. — Вся в папочку!

— Угу, в обеих папочек сразу! Прощайте, госпожа де Сент-Перье! Надеюсь, никогда более не свидимся!

* * *

Но я ошиблась. Свидеться нам пришлось. И куда раньше, чем хотелось.

— Что делаешь? — ахнула я, войдя в нашу с Януром спальню и увидев, что он разматывает повязку на голове.

— Хочу понять, калека я или мужчина, — рыкнул нетерпеливо, продолжив срывать ткань.

— Ты мне сегодня ночью, — ласково погладила упрямца по спине, сев рядом с ним на кровать, — доказал, что ты самый лучший мужчина на земле!

— Льстишь? — пробурчал, но все-таки улыбнулся самодовольно.

— Ни капельки! — возмутилась я. — Но раз уж ты все равно намерен наплевать на рекомендации врача, дай хоть помогу. Как говорится, если не можешь остановить безобразие, возглавь его, — перехватила его руки.

— Ладно, помоги, — разрешил мой черт, — там километр бинтов, как минимум.

— Ничего подобного, — я смотала белую дорожку в рулончик и дело пошло быстрее.

Вскоре остался только прямоугольник полотна на глазах.

— Готов? — я взяла повязку за кончики.

— Да.

— Не больно? — начала осторожно приподнимать ее.

— Ничуть.

— Хорошо, — я сняла ткань с глаз. — Ну, на вид все намного лучше, чем мне казалось, — улыбнулась, глядя на красноватые веки и переносицу. Похоже, скоро и следа не останется.

— Это не то, из-за чего я переживаю, — донеслось в ответ.

— Понимаю, — кивнула, почувствовав, как напряжена его спина под моей ладонью. — Тогда, если готов, проверь, есть ли основания переживать.

Погладила его лоб, ощутив, как из горящих, отяжелевших кончиков пальцев потек золотой свет. Мгновенно впитываясь в кожу, он заставлял ее светиться, будто Янура припудрили, как девицу перед свиданием.

— Даже не видя тебя, чувствую, что улыбаешься, — прошептал муж. — Так хочется это увидеть!

Ресницы дрогнули. Я сложила руки на коленях, сгорая в огне ужаса. Каким бы он ни был, мою любовь это не изменит. Но ему самому будет очень больно остаться незрячим — именно страдания моего демона и страшили меня сильнее всего.

Веки тем временем приоткрылись. Янур помедлил немного, а потом открыл глаза.

Мы оба с ним перестали дышать. А потом…

— Ты такая красивая, Лола! — выдохнул он, широко улыбнувшись.

— Янур!.. — расплакалась, как ребенок, судорожно всхлипывая.

— Иди ко мне, — обнял, прижал к себе, тихонько укачивая, как маленькую.

П-пух! Вспышка в воздухе заставила черта сморщиться от боли.

— Осторожнее, Янур только-только повязку снял! — попеняла я пушистику.

— Сорянушки! А чего это вы тут делаете? — Шушик, сама непосредственность, шлепнулся на одеяло рядом с нами, шевеля ушками.

— Это теперь супружеская спальня, понял? — наставительно сказал Янур. — Нельзя появляться, когда тебе вздумается.

— Почему? — тот захлопал глазенками.

— Догадайся, — смущенно буркнул муж.

— А, у вас тут нежности всякие! Ясненько, — фамильярчик посмотрел на меня. — Я и не думал подглядывать, мне к Лоле надо, — запрыгнул мне на колено. — Ты велела приглядывать за Соломеей, чтобы не вытворила чего.

— Все-таки ведьма, — посмеиваясь, шепнул мой черт.

— Ты что-то увидел? — я насторожилась.

От этой злобной бабы можно все, что угодно ожидать.

— После того, как она испугалась Янура и сбежала…

— И правильно сделала, я бы ее кишки на кулак намотал!

— Ты немного запоздал с этим, — съязвила я. — Надо было это сделать в то время, когда гадина меня изводила и над Пружинкой издевалась!

— Прости, — он покаянно улыбнулся, сжав мою руку.

— Простила уже. Так что она после делала? — воззрилась на Шушика.

— Ушла в развалины и отправила кому-то магического голубя.

— Это как?

— А еще магисса называется! — нахаленок закатил глазки-бусинки. — Это такой сотворенный заклинанием птиц, который передает письмецо кому надо.

— И к кому Соломея такого отправила?

— Понятия не имею! — он развел лапки в стороны. — НО!

— Что?

Вот ведь любитель эффектных пауз! Хотя, кто бы говорил.

— Голубь вернулся с ответом, — Шушик пошевелил ушками. — Понимаете, да? Скоро явится тот, с кем она плетет свои грязные интриги!

— Так чего же мы сидим? — я подскочила, и малыш шлепнулся на кровать.

— Ай! Вот ведь бешеная магисса! А если бы я шею свернул? — пожаловался обиженно. — У тебя всего один Шушик Шустрикович!

— Прости, зайчик, — повинилась перед ним.

— Я лисица! — возмущенно подпрыгнул, как ни в чем ни бывало.

— Да, знаю, хищнеггг и страшный зверь, — закивала. — Идем к Соломее.

— Еще чего удумала! — Янур встал передо мной. — При живом муже приключения идти искать на ночь глядя!

— Еще только вечер, какая ночь! И нам надо обязательно узнать, кто в сговоре с Соломеей.

— Вижу, что вечер, — он взял меня за руку. — Пойду с тобой, и не спорь! Одну куролесить не отпущу. А то знаю тебя, найдешь на свои аппетитные округлости проблемы, а я потом спасай!

— Ладно, уговорил, будешь сегодня моим охранником, — я потянула его к двери. — Только пошустрее шевели копытами, демон!

Выскочила за дверь с хохотом.

— Ведьма! — тоже рассмеявшись, Янур помчался вдогонку.

— Ээээй, самое главное-то забыли! — возмутился Шушик, хлопая крыльями вслед нам. — Вернее, самого главного! Подождите меня, я уже летюююю!

Вечер струился вокруг теплым ветерком, который ласкался к щекам, благоухая травами и цветами, и укладывался на плечи невесомым шарфиком. Вплетаясь в волосы, путая пряди, он всячески привлекая к себе внимание, как капризный ребенок. Но мы с Януром шагали вперед, не обращая на него внимания.

А вот и тропинка, убегающая на холм, покрытый огромными валунами и торчащими между ними деревьями. Наверху, как изъеденная временем корона, стояли развалины. Кожу продрало холодком, когда показалось, что они недружелюбно глянули на нас.