людей от всего на свете, – легкомысленно вставляет Гор. – Атеизм даровал нам свободу, а вы наконец сами несете ответственность за свой мир.

– Далеко же мы в этом продвинулись, – отвечаю я.

– Намного безопасней знать слишком мало, чем слишком много, – вмешивается Данте. – Это, кстати, относится к каждому из видов, и все хорошо так, как оно есть сейчас.

Я больше не настаиваю. Этот джинн и Малакай нашли бы общий язык. Надеюсь, однажды они познакомятся лично.

– Но раз теперь Сет вернулся, вы должны взять на себя ответственность за его поступки. Это ваша оплошность. Он не может безнаказанно приказывать своим приспешникам убивать людей.

– Мы его остановим, – соглашается Данте. – Предоставь это нам. А сама просто проявляй осторожность.

– Никаких прогулок по темным переулкам, – шутит Гор, которому Азраэль, очевидно, рассказал о первой атаке демона. Стоило отнестись к этому серьезней, но гораздо проще было внушить себе, что монстр случайно на меня наткнулся. Как же наивно с моей стороны. И все-таки Азраэль тоже оказался там неслучайно.

– Твои шутки не помогают! – напускается на него Данте и тут же снова обращается ко мне: – Сет тебе ничего не сделает.

Прежде чем я успеваю поинтересоваться, не собираются ли они теперь охранять меня днем и ночью, машина останавливается перед Британским музеем.

– Как мы пронесем внутрь скипетр? – напряженно интересуюсь я. – У меня нет ключей от священных залов, но, может, один из вас талантливый грабитель.

– Не смеши меня, – заявляет Гор. – Чтобы какая-то стена или дверь остановили джинна? Да никогда!

Данте подхватывает скипетр и открывает автомобильную дверцу.

– Идем, – зовет он, – покажешь мне нужную коробку.

Оставшись сидеть, Гор достает свой телефон.

– Я подожду здесь. Посмотрим, получится ли найти девчонку, которая захочет провести со мной этот вечер. Мне срочно нужно отвлечься.

– Оставь его, – просит Данте, когда я собираюсь возразить. – Его скоро отпустит. Периодически у него случаются такие депрессивные фазы. Этого следовало ожидать как раз сейчас, когда вернулся Сет. Хотелось бы, чтобы он оставил свой гнев в прошлом, но простить того, кого ненавидишь, – это, наверное, самая сложная из всех задач.

Он берет меня за руку, и мы направляемся к главному входу. Я внимательно смотрю по сторонам. Уже стемнело, но, невзирая на это, вокруг полно народу.

– Горгульи могут принимать человеческую форму?

– Нет, – отрицательно качает головой Данте, – но очень умело прячутся. Хотя ни одна горгулья не будет настолько глупа, чтобы напасть на тебя, когда я рядом.

– Тогда лучше не отходи от меня, – сухо отзываюсь, так по-настоящему и не успокоившись. Наверняка за Сетом таскаются и другие чудовища, и я не уверена, что всех их отпугнет один джинн.

– И не собирался. С этого момента один из нас будет защищать тебя каждую секунду.

– Мне бы следовало вернуться в Пикстон-Парк.

– Да, – соглашается он, шагая на первую ступеньку широкой лестницы, которая ведет к входу в музей. – Но разве ты этого желаешь?

Крыльцо в стиле неоклассицизма поддерживается ионическими колоннами, и по ночам включается скрытая подсветка. Несмотря на холод, множество людей сидят на ступенях и наслаждаются последними ночами, которые еще можно провести на улице. Никто особо не обращает на нас внимания. Мы просто парочка, которая держится за ручки.

– А будь это так, ты бы исполнил мое желание?

Данте тихо смеется:

– Я же марид. Исполнение желаний – моя специальность.

– Любое желание?

– Нет, не любое, – признается он. – Я никого не могу воскресить из мертвых. Не могу по желанию заставить кого-то полюбить другого и… – он делает небольшую паузу, – не могу исцелить неизлечимо больного. В целом исполнение желаний – это довольно материалистичная штука. Я мог бы построить тебе дворец или превратить воду в вино.

– Хочешь сказать, что Иисус был джинном? Это богохульство.

– Я вообще ничего не хочу сказать. – У него на губах расцветает улыбка.

– При обычных обстоятельствах я бы отказалась от заказа. Все это становится чересчур опасно.

– Тебе вообще не надо было его принимать, – удивляет меня Данте.

– Твой друг меня шантажирует, как тебе наверняка известно.

Джинн медлит с ответом на момент дольше, чем надо, чтобы показалось, что он не в курсе.

– Думаешь, ты вправе так решать судьбу своего брата?

– Малакай заслуживает того, чтобы жить. Азраэль выполнит наш уговор?

– На моей памяти Аз еще ни разу не нарушал слово, – мгновенно откликается Данте.

На самом деле это не отвечает на мой вопрос, но все равно успокаивает, потому что, хотя я совсем недолго знакома с Азраэлем, у меня сложилось о нем такое же впечатление.

Я указываю подбородком на дверь, перед которой мы остановились:

– Ты не рассказал мне, как попадешь внутрь.

– Пусть для тебя это будет сюрприз. – Едва он успевает договорить, сквозь меня проносится поток чистой энергии. Джинн прикладывает одну ладонь к двери, и та превращается в свет. Другой рукой он дотрагивается до моей спины и незаметно притягивает к себе. Я разглядываю свои пальцы, которые стали прозрачными. – Достаточно одного шага, – произносит Данте, – и не бойся. С тобой ничего не случится, пока не разорвется наша связь.

Все во мне сопротивляется, однако, по сути, выбора у меня нет, поскольку он непреклонно подталкивает меня вперед. Непроизвольно вздыхаю, потому что кажется, будто я прохожу сквозь вязкое желе. Я распадаюсь и собираюсь заново, а потом мы оказываемся по другую сторону двери, на этот раз внутри музея. Это пугает и завораживает одновременно. И пусть я знаю, что бессмертные способны на удивительные вещи, подобного даже представить себе не могла. Как он это сделал? Как перенес на меня свою силу? В слабом свете, падающем через стеклянные дверные панели, я с изумлением рассматриваю свои руки.

– Это невероятно.

– Они выглядят как раньше, – с ухмылкой заявляет Данте. – Все снова на своих местах.

Я поднимаю глаза и отшатываюсь, врезаясь спиной в дверь. Возле меня парит джинн. Его человеческое обличье исчезло. Лицо все еще принадлежит мужчине, которого я знаю, хотя черты выглядят более суровыми, а человеческое тело пропало. Руки и ноги стали всего лишь мерцающим голубоватым светом.

– Ты дух из бутылки? – восторженно шепчу я. – Ты мог бы спрятаться в бутылке?

– Возможно, но это ниже моего достоинства, – подтверждает он. – В конце концов, я принц.

Я протягиваю руку, чтобы его коснуться.

– Не обожгись, – предупреждает Данте. – Я горячий.

Мне с трудом удается проглотить смешок.

– Фраза, достойная Гора.

За считаные секунды джинн перевоплощается в стоящего на двух ногах человека.

– Вот только в моем случае это правда. Опасно прикасаться к джиннам. Запомни. Он должен сам разрешить.

Неподалеку идет охранник. Он направляет на нас луч фонарика, однако