– Когда я навещал мистера Картрайта после нашего с тобой разговора, у него в квартире была твоя куртка…

– А, да, я ее там забыла. Я говорила вам. Со студенческим в кармане. По нему он меня и нашел. – Софи произнесла эти слова, будто студентка театрального института, повторяющая заученную роль.

– Это выпало из кармана… – Я развернул записку и протянул ей.

Оливер Картрайт. Олли. 35–40 лет. Редеющие рыжие волосы, брюшко. «Инкогнито». 19.00.

Софи задышала чаще.

– Откуда это у вас? – спросила она сразу сердито и смущенно. Меня удивило такое бурное проявление чувств.

– Как я уже сказал…

– Я… просто… – Она сглотнула, пытаясь взять себя в руки. – Я просто сунула в карман и забыла…

Мне не хотелось, чтобы она лгала, поэтому я ей подсказал:

– Это ведь твой почерк?

Она колебалась.

– Да, теперь вспомнила. Странно вышло. Когда мы разговаривали с ним в «Инкогнито», он дал мне ручку, бумагу и попросил записать…

– Собственное имя, прозвище, нелестную характеристику внешности и время будущей встречи?

Зрачки Софи сузились. Она молчала.

– Софи, даже если ты искала встречи с Оливером Картрайтом, если это было свидание или что-то еще, ты все равно не виновата…

– Нет, не искала, – сказала она искренне. Зрачки превратились в булавочные головки. – Он правда попросил меня записать это тогда за столиком. Наверное, на память. А я сунула в карман и забыла. – Она протянула мне записку, будто чтобы доказать, как мало она для нее значит. Но сжала ее так крепко, что побелел ноготь.

– Оставь себе, – сказал я мягко. – Он тебя больше не потревожит, но если возникнут проблемы, ты знаешь, где меня искать.

Она ничего не сказала, только сжала записку в кулаке.

– Да, Софи?

Она кивнула. Я улыбнулся и пошел к двери.

– Спасибо, – сказала она. – За все.

Слова прозвучали искренне, но чувствовалось, что она меня боится. Я спустился по лестнице. Вопросов стало еще больше. Я решил, что нужно выпить.

В этот понедельник бар «Алхимика» делал хорошую выручку. На летней террасе, ослепительно-белой в лучах солнца, не было свободных мест. Посетителям подавали деликатесные бургеры на дубовых досках, бутылки пива «Корона» в ведерках со льдом и сложносочиненные антипохмельные коктейли. Во внутреннем зале было темнее и прохладнее. Свисающие с потолка пучки лампочек отбрасывали загадочный свет на стойку бара из чеканной меди, преображая ее в золотую.

Бармен смешивал очередной эффектный коктейль. Из мерного стакана с сухим льдом валил густой пар, как во время химического эксперимента. Меню было стилизовано под периодическую таблицу элементов в викторианском стиле с карандашными набросками геометрических фигур, окаменелостей и щупалец кракена. Я пытался его прочитать, но тут ко мне подошел бармен и монотонно спросил:

– Что будете?

– Привет, Эрл.

Он отшатнулся:

– Что с вами?

– Ничего такого, что нельзя вылечить коктейлем. Что порекомендуешь?

– Обычно советую что-нибудь посложнее и позабористее, но у вас и так, похоже, день выдался насыщенный…

Я промолчал.

– Вы какой-то слишком серьезный.

– Просто улыбаться больно.

Эрл пожал плечами:

– А что вы любите?

– Коктейли, такие, чтобы в голове гудело. Как белый шум. Чтобы чувствовать, как отмирают клетки в мозгу.

– Ага. – Подумав, Эрл достал несколько бутылок из бара и принялся за работу. Наконец протянул мне коктейль. – Вот, выдержанный. Мертвого поднимет.

Я отпил из бокала на длинной ножке. Джин «Бомбейский сапфир» и ликер «Куантро».

– Сколько с меня?

– За счет заведения.

– Серьезно? Тогда лучше помоги кое с чем. Я думал, ты ненавидишь копов…

– Вы Соф помогли. – Он пожал плечами. – Зачем вы на самом деле пришли?

Улыбаться и правда было больно.

– А меня как магнитом тянет к лжецам.

Эрл собрался уйти, но я схватил его за руку.

– Нет, погоди. Это ведь ради твоей подруги.

Он кивнул, я убрал руку.

– С ней все нормально? – спросил он.

– Пока да. Но я хочу поговорить о тебе. Люди врут из разных побуждений, Эрл. В том числе из лучших.

– И про что я наврал?

– Да ладно тебе, – сказал я, беря коктейль. – Важно не то, что ты сделал. А зачем. Только не говори, что из лучших побуждений.

– А из каких, по-вашему?

– Не знаю. Мое дело – вести расследование. Строить версии. Собирать доказательства. Но мотивы? Не узнаешь, пока сам человек не признается.

Выражение его лица не изменилось, так что я сказал самое обидное, что только пришло в голову:

– В худшем случае ты – манипулятор. Отнимаешь у полиции время, делаешь вид, что заботишься о девушке, а сам кайфуешь, глядя, как она идет по кривой дорожке…

Кажется, мне удалось задеть его за живое.

– Но может, я все-таки в тебе не ошибся. И ты – человек, который не допустит, чтобы его подругу унижали.

Он посмотрел мне в глаза.

– Если верно второе, то мне наплевать, если ты соврал. Я, может, и сам бы так сделал.

Эрл сглотнул.

– Записка не из кармана Софи?

Он покачал головой.

– У нее в комнате нашел?

Он кивнул.

– Ты понимаешь, что она означает? – спросил я уже мягче.

Он опустил глаза и снова кивнул.

– Скажи вслух, Эрл…

– Что она сама пошла к нему, – сказал он с неожиданным напором.

– К кому?

– Да к этому мудаку. Картрайту. Пошла и переспала с ним.

Вид у него был несчастный.

– То есть не случайно с ним познакомилась? – спросил я.

Эрл не шевелился.

– Ты правда ходил на акцию протеста у его конторы? Или просто хотел, чтобы я точно знал, кто он?

Он кивнул в качестве утвердительного ответа сразу на оба вопроса.

– На самом деле ты ведь не столько из-за записи позвонил в полицию? В какие неприятности она вляпалась?

Он не ответил.

– Картрайт в тюрьме, Эрл.

Он удивленно посмотрел на меня.

– У него нашли кокаин в багаже, когда он прилетел в Дубай. Там после такого не очень охотно из тюрьмы выпускают…