А Почтарев, задержанный в доме Горемыкина, смотрел только на Ирину. Та держала на руках спасенного Ванечку и отвечала ему таким же влюбленным взглядом. В результате Почтарев сдал свою названную сестричку, что называется, с потрохами.

— Лена затеяла подмену Коли Горемыкина на Ваню Колесова с одной лишь целью — отомстить Федору и Жоре Горемыкиным — отцу и дяде мальчишки.

— Но Федор — отец мальчиков — уже умер.

— Для Лены это не играло роли. Она верит в жизнь после смерти. И верит, что и из той жизни Федор видит, как страдает и мучается его ребенок. И Лена от этого ловит кайф.

Сама же Лена, когда дело дошло до нее, сознаваться в содеянном не торопилась.

— Какой Ваня? Это Коля! — твердила она. — Женщина, которая утверждает, что она его мать, — просто сумасшедшая.

— А отец?

— И он тоже! И вообще, при чем тут я? Это они все затеяли, а я жертва их гнусного обмана!

Похоже, Лена до последнего была уверена, что ей удастся ускользнуть от ответственности, во всяком случае, держалась она очень гордо и независимо. И лишь когда речь зашла о двух преступлениях, имеющих отношение к клинике «Красота не для всех», Лена проявила первые признаки волнения.

— Вы признаете себя виновной в убийстве доктора Меерсона и нападении на одну не в меру любопытную пациентку вашей клиники?

Лена в ответ широко улыбнулась.

— Вы с ума сошли! Меерсон был моим любовником. Я его обожала. Теперь, когда мы с мужем разводимся по обоюдному согласию, я могу в своих чувствах к доктору признаться открыто. И на клиентку я не нападала, не имею привычки нападать на женщин, пусть даже и триста раз любопытных.

— Действительно, между вами и покойным доктором была связь. Вы и в клинику пошли работать, чтобы получить доступ, во-первых, к медикаментам, а во-вторых, к работе доктора Меерсона. Это ведь вам пришла в голову счастливая мысль чуть-чуть «подглупить» ребенка, которого вы планировали выдать за Колю Горемыкина!

— Ложь.

— Ваш сообщник Почтарев уже все нам рассказал.

— А я это все отрицаю. Почему надо верить ему, а не мне?

— Дело ваше, — кивнул головой следователь. — Но убийство доктора совершено вами. Описать, как все было?

— Ну, чисто из любезности могу послушать. Вижу, вы старались, готовились. Отчего бы и не выслушать?

— Так слушайте. Когда Герман Колесов в поисках исчезнувшей супруги Ирины и маленького сына примчался в «Красоту не для всех», он буквально поднял на уши весь персонал. Требовал доктора Меерсона и добился того, что ему позволили позвонить доктору домой.

— Допустим. А при чем тут я?

— Вы присутствовали при этом разговоре. Вы были в этот момент у доктора дома. Ваше присутствие подтвердила приходящая домработница, которую Меерсон выпроводил, пока вы принимали душ.

— И что с того? Я и не отрицаю, что мы с Марком были близки. Я вполне могла быть у него дома.

— Когда Колесов позвонил Меерсону, требуя вернуть жену, доктор быстро смекнул, о какой именно женщине и каком мальчике идет речь. И ударился в панику. Доктор не привык совершать что-то противозаконное, а тут вы вынудили его сразу несколько раз нарушить закон. И он сказал вам что-то, что вам не понравилось. Что он вам предложил? Раскаяться? Признаться в содеянном?

Воронцова молчала.

А следователь продолжал:

— Вам это предложение сильно не понравилось. Более того, вы испугались. Вы поняли, что Меерсон — слабое звено, стоит на него надавить, и он во всем признается. А вы не могли так рисковать. Только не теперь, когда ваш план был близок к осуществлению. Отомстить братьям Горемыкиным — это ведь ваша золотая мечта, не так ли?

— Да, ну и что? Я никого не убивала.

— Подозрения насчет Марка у вас были и раньше. Вы заранее попросили Почтарева раздобыть в квартире Колесовых кухонный нож, желательно с крепким и длинным лезвием. Выполнить вашу просьбу Почтареву не составило труда, ведь он уже вошел в доверие к Ирине и бывал у нее дома. Но он понятия не имел, как вы собираетесь использовать этот нож. В этом отношении вы его не просвещали.

— Нож еще какой-то приплели, — пожала плечами Лена. — Разве на нем есть мои отпечатки? Нет? И не о чем тогда говорить.

— Вы были осторожны. Но когда Марк после звонка Германа предложил рассказать все взбешенному отцу мальчика, вы решили, что дальше мешкать нельзя. Вот он, отличный шанс, чтобы избавиться сразу от двух неудобных людей. И от любовника, который стал опасен. И от чересчур активного папаши, который тоже мог наделать вам неприятностей. Вы решили, что убьете одного, а подставите при этом другого. Вы задумали и осуществили это очень хладнокровно и жестоко.

— Какой-то бред.

— Вы дали вашему любовнику выпить сок, якобы выжатый собственноручно вами из апельсина, а сами добавили в него такую дозу снотворного, которая на несколько часов вырубила бы и лошадь. Снотворное вы раздобыли в «Красоте не для всех». Меерсон выпил коктейль, заснул, и вы стали ждать Германа. Он запаздывал, вы нервничали, но продолжали терпеливо ждать. Терпение — это вообще ваше основное качество, как я заметил.

— И чего же я ждала?

— Появления Германа, конечно. Вы же слышали, как Меерсон продиктовал ему свой адрес, и понимали, что рано или поздно взбешенный папаша явится для разговора. И вот он появился. Вы тут же нанесли Меерсону несколько ударов ножом, которые должны были стать смертельными, и убежали, даже не дожидаясь, пока ваш приятель окончательно испустит дух. Это предстояло ему сделать на руках у того, кого вы определили на роль убийцы.

Лена молча смотрела на следователя и ухмылялась. Она не соглашалась, но и не спорила. Просто слушала.

— Дальше вы позвонили в полицию и сообщили, что в доме доктора Меерсона труп. И когда туда выехал наряд, он должен был по вашей задумке застать Германа с руками, обагренными кровью доктора. Все! Ловушка бы захлопнулась. Но вы не ожидали, что Герману удастся удрать.

— И все равно его вина неоспорима.

— Это еще как сказать. Но пойдем дальше. Следующее преступление было вами совершено уже в «Красоте не для всех». Одна не в меру любопытная особа сунула нос в ваши дела, за что и поплатилась. Особа, которую в клинике все называли за глаза Барби, отличалась на редкость вредным характером. Она вбила себе в голову, что хочет лечиться только в корпусе «Би», и явилась к вам требовать своего. Что она вам сказала? Что видела, как вы принимаете детей? Этим она надеялась вас шантажировать?

— Не понимаю, о чем вы. Я вообще не работаю в корпусе «Би».

— Зато там трудился ваш любовник. И той ночью вы были в корпусе «Би». Когда возникла проблема с Барби, сотрудники корпуса обратились за помощью именно к вам — наиболее близкому к покойному доктору человеку, который к тому же был в курсе проводимых доктором операций. Сотрудники надеялись, что вы вразумите Барби, заставите ее отказаться от мысли оказаться в корпусе «Би». А Барби была готова ради этого на все, в том числе и на шантаж. Но Барби полагала, что речь идет всего-навсего о мелком правонарушении, яйца выеденного не стоящем. Ну, приняли вы ребенка вопреки запрету, что вам за это будет? Максимум выговор от руководства. Но и этого можно избежать, если принять условия Барби и поместить ее в вожделенный корпус «Би». Но вы-то знали, что Барби увидела не просто маленького мальчика, которого увозили из корпуса «Би» с перебинтованной головой. Вы знали, что это кончик ниточки, потянув за который можно размотать весь клубок. И вы решили избавиться от опасной свидетельницы. Для этого вы сначала попрощались с сотрудниками и уехали якобы домой. Но, отъехав от клиники, вы оставили свою машину в парке и через дыру в заборе вернулись обратно к корпусу «Би». Кстати, оставленную вами в парке машину видела свидетельница.