Белая непрозрачная жидкость полилась в большую деревянную кружку. Вэл с сомнением оценила ее размеры. Сама она не пила, впрочем, как и Раза, настойчиво отказывающийся даже от пива и объясняя это тем, что рано утром ему нужно будет вернуться к своим обязанностям.

Вэл тоскливо понимала, что не хочет этого. Может быть, Раза и был слишком настойчив в своих желаниях, почти не давая сделать передышку, но он был рядом. А теперь ее снова ждет одиночество.

Кто знает, вероятно, им действительно не стоило тратить оставшееся время на общение с теми, кто всегда мог подождать, но, оглядывая знакомые и успевшие стать родными лица, Вэл отмела эту мысль в сторону.

– Капитан, – проговорила Якова, складывая изящные руки на коленях, – вам не стоит урезонить своих друзей? Они же не замолчат, если вы их не остановите.

Раза поднял на нее черные глаза, мгновенно меняясь в лице. Вэл с удивлением отметила, как распрямились его плечи и как сузились глаза.

Говнюк.

Распушил хвост.

Досадно, но Раза никогда не одаривал Вэл такой кошачьей улыбкой.

– Все в порядке, мне нечего скрывать от своих людей, – мягко сказал он.

– Кроме того, что случилось перед твоим первым дозором в качестве командира, – загадочно вставил Зефф, и тишина повисла в душной комнате.

Вэл с восторгом перевела взгляд на мгновенно помрачневшего Раза.

– А что случилось перед твоим первым дозором в качестве командира? – как можно наивнее поинтересовалась она.

– Ничего, – отрезал Раза, бросая испепеляющий взгляд на Зеффа. Тот, делая вид, что ничего не заметил, опрокинул в себя полупустую кружку.

– Подождите, – Кену подвинул стул ближе к столу и потянулся за бутылью, – все никак сообразить не могу. Вы о том, как капитан забыл все свои…

– Разговор окончен! – жестко, повысив тон, сказал Раза, и Кену тут же замолчал, примирительно вскидывая ладони вверх.

– Ладно-ладно, не горячись, – сглотнул он, усаживаясь на место. Забытая бутылка так и осталась стоять на столе.

Вэл с блестевшими ликованием глазами повернулась к Раза, прижалась к его плечу и положила ладонь на затянутое в черное бедро.

– Так что ты забыл, а? – мурлыкнула она ему в ухо. – Расскажешь?

Уже когда рука Раза легла на ее талию, притягивая к себе, Вэл поймала взгляд Кара, внимательный и задумчивый. Мужчина, не скрываясь, пристально смотрел на них. Увидев обращенные на себя голубые сверкающие глаза, Кара кратко улыбнулся и отвернул голову в сторону.

Она остановила Вэл, когда та шла домой. Сухонькая маленькая старушка, сгорбленная, в накинутом на худое тело длинном старом пальто. Ее рука на удивление с крепкими пальцами сжалась на запястье девушки.

Вэл приподняла брови, когда старушка, устремив на нее блеклые от возраста карие глаза, осторожно, но уверенно потянула в сторону от оживленной улицы.

Буквально пара шагов, и они скрылись под сенью одного из домов.

Старушка остановилась, переводя дух, будто даже такое короткое расстояние давалось ей тяжело.

– Простите… – начала было Вэл, не совсем понимая, что от нее могло понадобиться пожилой женщине. Старушка вскинула морщинистый подбородок, воровато оглянулась, удивляя еще больше, и тихо заговорила, смотря снизу вверх:

– Простите вы меня, Валлери. Ведь это ваше имя, я права?

Вэл оторопело кивнула.

– Да, но я все же не понимаю…

– Пожалуйста, выслушайте меня, Валлери. – Старушка спешно перебила ее, заглядывая в глаза. – Мне больше не к кому обратиться. Мне очень нужна ваша помощь.

– Помощь? Что случилось? – Вэл почувствовала себя неуютно.

Не имели обыкновение жители этого города обращаться к ней за помощью. Каждый из них чувствовал в ней человека, и это отталкивало их куда сильнее, чем если бы она вновь была бездомной бродяжкой, от которой разило потом и грязью за десяток шагов.

– Я не знаю, как вам сказать. – Старушка заметно замялась, подбирая слова. – Я так долго пыталась найти вас, я понимаю, что мои слова покажутся странными…

Вэл ощутила неприятное нетерпение. Она облизнула губы, не выдержав, чуть повысила тон и с нажимом произнесла:

– Чем я могу вам помочь? Говорите же! У вас случилось что-то серьезное?

Старушка дернула уголками узких губ.

– Да, случилось. Валлери, вы единственная моя надежда, понимаете?

Вэл не понимала. И не очень хотела понимать, но, судя по всему, выбора у нее не было.

– Мой сын. Мой единственный сын. Вы должны помочь ему. – Женщина наконец отпустила ее запястье, подняла руки и прижала ладони к лицу. Вэл с ужасом поняла, что старушка почти беззвучно плачет.

– Что… что я могу сделать? – потеряв самообладание, прошептала Вэл, наклоняясь к старушке и осторожно дотрагиваясь до ее спины ладонью. Плечи женщины показались худыми и невесомыми, точно принадлежали не человеку, а птице.

Та не ответила, сухими костлявыми пальцами закрывая лицо. Ее руки дрожали.

Вэл сглотнула и замолчала, не зная, что ей следует предпринять.

Краем глаза она видела, как мимо проходят люди, спешащие по своим делам; скрипели колеса телег, раздавался мерный глуховатый перестук лошадиных копыт по утоптанному снегу. Город жил своей жизнью, не обращая никакого внимания на Вэл и пожилую женщину, старающуюся скрыть свою горечь.

Когда старушка отняла от лица дрожащие руки, ее мутные подслеповатые глаза, полные слез, вывернули душу Вэл наизнанку.

– Когда-то давно ты угадывала, кто я, помнишь? И предположила, что я вампир. – Ладонь Раза рассеянно гладила Вэл по волосам, играя мягкими взъерошенными прядями.

Она улыбнулась краешком губ и заерзала щекой по его плечу. Ей нравилось прижиматься к Раза обнаженным телом, чувствовать горячую кожу, слушая ровное сердцебиение в широкой груди. Дотрагиваясь пальцами до его расслабленной руки, поглаживая у сгиба локтя, Вэл подумала о том, что никогда раньше не предполагала, что будет лежать так с мужчиной.

Не в той, прошлой жизни. Кто угодно, но не она.

Но она больше не была собой – грязной, нищей оборванкой, ворующей чужие кошельки. Больше не существовало несчастной, совершенно одинокой девушки, участь которой была предрешена еще в утробе матери.

Вэл получила шанс на другую жизнь, пусть и жизнь эта порой казалась ненормальной, жестокой сказкой.

Она делила свою постель с оборотнем, причинившим ей так много боли, но, судя по всему, очень любящим ее.

Раза удивлял Вэл снова и снова. Она никак не могла привыкнуть к нему, новому и открывающемуся с другой, незнакомой прежде стороны.

Он умел быть нежным. Приходя домой, всегда первым делом обнимал Вэл, зарываясь лицом ей в волосы и вдыхая ее запах. И только потом касался губ легким поцелуем.