выстраивались в круг, и медленно объезжали засыпанную снегом чашу стадиона. В них, прямо на ходу, сажали людей, бросали в окна упаковки еды (любой, лишь бы хоть что-то было!), воду, на каждую старались посадить хотя бы одного бойца с оружием. Как могли, вклинивали в этот нескончаемый поток военные джипы с пулемётами, которых так не хватало на линии обороны, но выбора не было — поняв, что добыча ускользает, северная цепь стекалась к дороге, и прорываться становилось с каждым часом всё труднее и труднее. Всё чаще и чаще в штаб летели доклады от офицеров колонн, которые сообщали о количестве сброшенных с дороги бульдозерами и грузовиками (их всегда ставили в голову, очищать путь) пустых машинах и автобусах…

Но им отчаянно повезло — занятые резнёй домашнего скота неведомые создания не предпринимали особых попыток прорваться через мосты. Элану постоянно докладывали, что баррикады из трупов молотоголовых, уже перегородившие путепроводы, служат прекрасным сдерживающим фактором для их же сородичей. Без особого смысла чудовища явно не стремились рисковать, и мелкие группки тварей, просачивающиеся через оборону, хоть и нападали на людей, но потери, конечно же, не шли ни в какое сравнение с тем, что случилось бы, накрой северные кварталы настоящее цунами хищников. А так…

Пожары уже пошли на спад. Ступенями взбирающиеся на гору многоэтажные дома, на которые Элан с Лесавесимой не могли смотреть без боли в груди (это же дом Мирры!), уже почти не прикрывали правый фланг. Пламя, сожрав всё, что только могло гореть, утихало, открывая проходы, и, пока осторожно (таранные удары «Белуг» явно хорошо отложились в мозгах молотоголовых!) агрессор нащупывал пути возобновления наступления.

— Мы отступили вот сюда, — практически кричал отнюдь не глухому кицунэ на ухо офицер, — но их уже слишком много тут, вот здесь и здесь!

Несколько человек и Лис склонились над электронной картой. Клочок техногенного чуда, метр на метр, показывал в первом приближении стремительно меняющуюся обстановку. Вместе с отбывающими колоннами утекала полноводной рекой их способность сопротивляться натиску: каждая машина, увозящая взрослого мужчину с оружием в руках, заставляла спрямлять линию защиты, поджигать всё новые и новые дома на тех участках обороны, где попросту не хватало ни людей, ни ружей с винтовками. Все собравшиеся уже прекрасно понимали — осталось одно усилие, единственный нажим, и их трещащая по швам линия просто рухнет! А огонь уже затихал, словно склоняя голову перед забрезжившим на востоке рассветом.

— Эвакуация!!! — Прокричал Элан, прекрасно понимая, что выжидать больше нечего. — Всех на машины и на прорыв!!!

Измученные страшным напряжение прошедшей ночи, люди бросились по ступеням вниз, в эфир полетели приказы на отход, и Ольга, и кружившая много часов под облаками, смертельно уставшая Лесавесима, Иригойкойя, офицеры и командиры ополчения, все разом молили все силы Небесные, чтобы только отступление не переросло в паническое бегство. Выжившие бойцы морально подавлены: уже летят во врага последние пули и бутылки с зажигательной смесью, уже почти нет сил, чтобы тащить раненого друга, уже почти…

Лис выбежал из распахнутых ворот стадиона, оглядывая страшную картину разгрома.

Из огней город освещали только пожары да фары автомобилей. Тоненькая полоска света, что едва обозначила занимающуюся зарю, манила его к себе. Так хотелось вырваться из этого кровавого кошмара, бежать туда, навстречу солнцу, туда, куда уже прорвались десятки тысяч людей. Но нельзя.

Оборона, некогда простирающаяся от самых гор до реки, схлопнулась до нескольких кварталов, напоминая тающее мороженное: тонкая палочка спасительной дороги и бесформенный комок защитных построений вокруг стадиона. Последняя петля машин, замкнувшая кольцо вокруг бетонной чаши, последняя надежда на спасение.

Раненых, изорванных зубами и когтями бойцов, часто против их воли (Бросьте! Я всё равно умру! Спасайте других!!!), рассаживали по местам, пока их товарищи отчаянно держали натиск врага. Люди занимали все свободные места, облепив подножки, крыши, даже решётки моторных отсеков тракторов, откуда вентиляторы гнали разгорячённый воздух, но…

Элан от жуткого зрелища опешил на секунду: освещённые пожаром, вспышками выстрелов, фарами машин, в темноту, прямо навстречу смерти, уходят сотни людей. Уставшие, измождённые, они едва переставляют ноги. Лесавесима, до этого часа не отходящая от папани, рванулась к ним, и Лис помчался следом, игнорируя протестующий крик Оли.

— Вы куда?!?! Стоять!!! — Он срывал горло, и мчался вперёд, игнорируя свист пуль, вопли умирающих тварей.

Несколько человек бросились следом, и вдогонку странной процессии полетели окрики:

— Туда нельзя!!! Все к машинам!!!

Лесавесима буквально врезалась в толпу, загораживая путь и яростно шипя. Следом и её отец, перепуганный жуткой решимостью людей умереть, стал бить, тащить назад всех, кто только попался под руки:

— Назад!!! Назад!!! С ума посходили?!?!

Ещё несколько мужчин было присоединились к этим отчаянным попыткам вразумить обезумевших, но…

Лис затих, словно игрушка, в которой села батарейка. Даже на грани жизни и смерти его разум сумел вмиг понять причину, породившую этот странный поступок.

Они все старики и старухи. Убелённые сединами, с морщинистыми лицами, на которых уже не было страха, только какое-то жуткое умиротворение. В руках проживших долгую жизнь мужчин ружья, простые двустволки, почти бесполезные в таком бою (перезарядить не успеешь!), палки, ножи и просто камни, что сжимали уже не такие крепкие, как в молодые годы, руки, и тихий голос, полный печали и мудрости:

— Мест всё равно на всех не хватит. Мы уже прожили свои жизни, пора уходить. Так почему бы и не сегодня?

Элана уже трясло в рыданиях — железное самообладание рушилось под тяжестью чудовищных сцен этой адской ночи. Скольких он не спас сегодня? Скольких оставил на южной дороге на растерзание тварям только потому, что не смог убедить градоначальника в собственной правоте? Скольким отрезал путь к спасению огненной стеной, только для того, чтобы не погибло ещё больше? Сколько…

— Бегите! Вам, молодым, ещё и жить, и воевать!

Дочь уже тащила его за шиворот сквозь круговерть снега, грохот хаотического боя и водоворот людских тел, к «Охотнику», а он никак не мог заставить себя повернуться себя спиной.

— Бегите же!!!

Словно во сне, сквозь застилающие глаза слёзы, он видел, как старики выстраиваются в аморфное каре прямо на пути несущейся смерти, как бравый мужичок, занявший позицию на левом фланге этого потешного полка, бодрым голосом отдавал приказания:

— С ружьями!!! В первую цепь!!! Ста-но-о-о-ви-и-ись!!!

Лесавесима уже просто швырнула его вперёд:

— Бегом!!!

Он нашёл-таки в себе силы оторваться от жуткого зрелища, и, подгоняемый командами бравого старичка, отсчитывающими последние секунды между жизнью и смертью, помчался к «Охотнику». Колонна уже тронулась, словно огнедышащий дракон, плюясь во все стороны вспышками выстрелов, но Лису казалось, что