— Я не чувствую даже Диолею, — едва заметно дрожащим голосом ответил Элан.

— Ты просто устал, — заверила куратор, — не мне тебе рассказывать, как притупляются при подобных встрясках способности, эволэк ведь не железный!

Но её здравые слова не нашли отклика, тем более, что…

Оля видела, как от испуга полезли из орбит и без того не маленькие глаза её бывшего подопечного, как судорожно он заметался на сидении, стараясь затолкать руку назад в рукав. Стремительный поворот головы, и она увидела причину его паники — на обочине, уткнувшись всё ещё горящими фарами в сугроб, замер на боку жёлтый автобус…

Элан, на ходу вскидывая оружие, мчался стрелой, обгоняя медленно ползущий транспорт. Лесавесима сорвалась в полёт, естественно, добравшись до осиротевшей машины раньше, чем кубарем скатившийся по заснеженной обочине папаня.

Лис осторожно, стараясь не шуметь, обошёл автобус вокруг оторвавшихся от земли колёс, и замер у лобового стекла, точнее того, что раньше было огромным прозрачным щитом, прикрывающим удобный и просторный салон от ветра и непогоды. Из утробы разбитого, уже присыпанного снегом автобуса, исходил легко узнаваемый запах смерти. Кровь была всюду. Стоило только сделать шаг, и примятый сапогами снег тут же выдавал твой след красными разводами. Но кицунэ не впал в истерику, а бросился к бамперу, прикладом, а потом просто руками срывая налипшую массу застывшей воды.

— Это не их автобус, — сказал Иригойкойя своей крылатой дочурке, когда увидел номерной знак, с облегчением вздохнул и тяжело побрёл назад, к дороге.

— Повезло? — встретила их вопросом Хельга, помогая сделать последний рывок по скользкой круче.

— Смотря кому, — Лис бросил прощальный взгляд на перевернувшийся автобус, и они побежали, тяжело перепрыгивая через собранные грейдерами сугробы, к своей машине…

Погода налаживалась. Перестал сыпать снег, сквозь разрывы облаков уже пробивались лучи Авроры, но радоваться особо было нечему и некому. Топливо, сожжённое в отчаянных попытках пробиться сквозь охваченный неразберихой и откровенной паникой город, стремительно таяло, и ледяной марш подошёл к концу. Последняя колонна, прикрывшая бегство десятков тысяч людей, упёрлась в хвост бесконечной вереницы машин, запрудившей всю дорогу.

Было видно, что стоят тут уже давно: люди организовали жиденькое, но всё же охранение, поставив даже пару блок-постов на пути к городу, уже были видны дымки разведённых прямо на обочине костров. Между разнообразной техникой ходили, бегали, собирались в кучки, и снова разбредались после коротких совещаний по неотложным делам грязные, пропахшие дымом сгоревших родных домов жители города. Смертельно уставшие, напуганные, переполненные болью и яростью, они старались хоть чем-то помочь друг другу. Но о них никто не забыл, их не бросили посреди бескрайних лесов.

Небо сотряс надсадный гул, и тысячи людей, как по команде, повернули головы на юг — из туч вывалились три самолёта. Брюхатые исполины, сделав разворот, выстроились ломаным клином, один справа, два слева от дороги, и спустились ещё ниже. Элан своими острыми глазами видел, как открылись прямо в полёте аппарели, и из чрева повелителей воздуха посыпались вниз контейнеры. Блеснул в лучах солнца надеждой парашютный шёлк, и раскрывшиеся купола бережно опустили бесценный груз между деревьями, наломав попутно немало веток…

Никакого мародёрства не было и в помине, никакого животного страха не ухватить хотя бы кусочек себе: народ организованно сносил на дорогу из леса всё буквально свалившееся на голову богатство. Аккуратно запакованные в огромные мешки армейские сухие пайки, кофры с медикаментами, обозначенные красными крестами и змеями, боеприпасы, консервы, всё, что принесли самолёты, распределялось между людьми централизованно, с учётом количества ртов, наличия раненых и обмороженных.

Элан заставил себя перебороть усталость, и, отстояв наравне со всеми очередь, получил из импровизированной полевой кухни еду сразу на всех пассажиров «Охотника».

Вернувшись к машине, он не преминул заметить:

— Поразительно, но практически ни у кого не повернулся язык потребовать лишнюю порцию, соврать, взять больше, чем надо! — Он уже слабо, но улыбался. — С такими людьми, настоящими людьми, можно и сражаться бок о бок, и жизнь за них отдать!

— Я рада, что ты оживаешь, — улыбнулась Хельга, уплетая за обе щёки.

Киборгу тоже стоит подкрепиться, а то живые ткани могут пойти вразнос. Умереть она, конечно, не умрёт, но…

К ним подошла немаленькая делегация: среди мужчин ибисовцы легко узнали всех, кто взвалил на себя тяжкое бремя руководства людьми в бою. Элан аж судорожно проглотил горячую кашу, не замечая, как обожгло желудок. Офицеры, ополченцы, пожарные и полицейские, все, кто спасал людей, не проронили ни слова, и кицунэ заподозрил было неладное, но всё обошлось.

— Спасибо вам, профессор, — сказал Попов, как-то неловко склонив голову. — Если бы не вы, никто бы не спасся.

Он был просто раздавлен собственными ошибками. Серое, как у смертельного больного, лицо, выражало неподдельную боль, осознание вины за гибель множества людей. И не только градоначальник так выглядел. Офицеры отводили взгляды, сознавая, что в критический момент, когда колоссальная стая молотоголовых ударила по «южным воротам», попросту опустили руки, не разглядев возможных способов организовать отпор агрессорам.

Понимая, что никакие упрёки ничего не добавят, и ещё более ясно сознавая, что ничего ещё не кончилось, кицунэ постарался успокоить людей. Какие бы ошибки они не совершили, но без их неоценимой помощи его собственные потуги ни к чему бы не привели.

— Не за что! Я очень рад, что мне довелось сражаться плечом к плечу с такими отважными людьми.

Видя, что его слова больше смутили, чем приободрили членов штаба, продолжил:

— Не берите в голову всё случившееся. Ваши ошибки, особенно армейских офицеров, были практически неизбежны — все ваши знания, оружие, техника, опыт, всё ориентированно на бой с такими же людьми. Но всё дело в том, что наш враг — не люди…

Он уже почти падал от усталости, слипались глаза, страшно хотелось забиться в какое-нибудь тёпленькое местечко и уйти хотя бы сознанием из этого кошмара, но впереди было ещё слишком много важных дел.

— Где штаб бригады? — Он уже был на ногах, оставив отдых на потом.

— В самой голове колонны, у моста через Иртыш надо повернуть налево, — ответил майор, чья не тронутая грязью и копотью боя форма, говорила сама за себя.

Оставив своих случайных попутчиков-подростков под присмотром взрослых, Ольга и Элан засобирались в дорогу. «Охотник», протестуя против насилия, заскрежетал изувеченной подвеской и пробитыми шинами, но всё же тронулся с места.

Дорога была вполне проходима. Снегопад закончился, уходящая за горизонт колонна машин расставлена по крайним полосам и обочинам, оставив посередине довольно широкий просвет. Кроме того, транспорт группировали плотными кучками, оставляя карманы для пропуска встречной техники, и Хельга то гнала