именно от Димы? — я машинально поправила завернувшийся воротник ее грубого и теплого свитера.

— Спасибо, — она погладила меня по волосам. — Мне с Димоном легко. Он весь, как на ладони. Не нужно ничего изображать, как с Платоном. И ребенка я хочу от Димы, потому что твой муж умеет выживать. Ему ведь никто и ничего не дарил. Сам пробился. Какими методами — это уже другой вопрос. Ключевое слово: сам. Хочу, чтобы мой малыш был сильным генетически, а не папенькиным сынком с комплексами. Знаешь, вот я насмотрелась на эту богему. У них там в семьях ни одного нормального нет. Все с какими-то тараканами в голове. Все с дефектами. Один в пятнадцать лет себя объявляет небинарной персоной и требует обращаться к себе «они». Ага! Мы, Николай Второй, ёлки! Другая в двенадцать лет уже по девочкам. Аллё, подружка! В этом возрасте девки еще не знают, откуда они писают. И так почти все. Наркоманы малолетние, психи, извращенцы и прочее. Думаешь, это воспитание? Нет, Надя, это генетика. Когда с рождения всё дается и ни за что не нужно драться, начинается вырождение. Гены у них паршивые. А родители еще и всячески эти гены культивируют. Ах, мы такие сложные! Ах, мы ведь богема! Мы с быдлом не скрещиваемся. Вот я сама по их мнению быдлячка. И не спорю. Главное: своего ребенка ни с кем не хочу делить. Пусть Димон теперь катится к черту! И все мужики вместе с ним!

— Но Дима не согласится на такое!

— А кто его спросит? Нужно только выиграть немного времени. Это очень хорошо, что ты меня предупредила. Димон не соизволил мне сообщить. Видимо, считает, что я уписаюсь от счастья от такого сюрприза. А время мне нужно вот для чего: я не смогу ему сразу отказать, если он ко мне придет.

— Что? — я вскочила с ковра. — Ты же только что сказала…

— Да подожди ты! Сядь, — она потянула меня за руку и усадила на ковер. — Я вложилась в его компанию. У меня там доля.

— Когда ты успела?

— В самом начале знакомства. Мне срочно нужен был свой транспорт. Когда начался весь этот бардак с санкциями, мне нужно было через Беларусь гнать настоящие европейские продукты. А как, ты думаешь, еще может выжить элитный ресторан в Москве на Патриках? Конкуренция бешеная. И когда у всех пармезан из Саратова, то у меня из Парижа. И хамон из Испании. И моцарелла из Италии. Потому что мои клиенты с закрытыми глазами отличат, где фуа-гра из Беларуси, а где из Парижа. Поверь: перепутать невозможно. Но это же всё нужно привезти! И так привезти, чтобы не схлопотать миллионные штрафы и не лишиться лицензии на бизнес. Я сама на закупки ездила в Европу. Но не в чемодане же мне все это везти! Поэтому вложилась в компанию Димы. И не только деньгами. Помогла малость связями. В этих кругах я никого не знаю, поэтому пришлось обращаться к Мамикону. Мне он никогда не отказывает. Но связей требовалось всё больше. Этот бизнес очень специфичен. Там вообще чужим входа нет. Все друг с другом повязаны до самого верха, — она показала взглядом на потолок. — Я же этого не знала! И поняла, что Мамикон нам с Димоном нужен, как воздух. Потому что одно дело — просить одолжения. И совсем другое — когда человек сам кровно заинтересован. Поэтому как только партнер Димы соскочил, я быстро туда впихнула Мамикона. А Димон твой советов от баб не любит. Он же крутой бизнесмен, а не гондурас какой-нибудь! Поэтому я зашла через задний ход: через Гольдмана, его юриста. Гольдман был счастлив. Потому что устал Димкин зад все время прикрывать. Гольдман давно уже спит в обнимку с поллитрой «Корвалола». А бухгалтер Димы квартиру возле церкви купил. На купола из окна смотрит и плачет. Бога просит, чтобы налоговая не навестила.

Очень неприятная мысль внезапно пришла мне в голову. И я немедленно ее озвучила:

— Адель, а не ты ли выбросила партнера Димы из бизнеса?

— Спасибо за комплимент, конечно, — улыбнулась она. — Но не делай из меня дьявола. Партнер Димы с ним цапался регулярно. Потому что Дима крупные суммы выводил из активов компании.

— Куда?

— Никто не знает, — пожала плечами она. — Он их выводил в наличку. Но я обратила внимание, что сразу после этого он каждый раз ездил в этот ваш Загоринск. Поэтому и сказала тебе, чтобы ты копала там. Естественно, партнёру Димона надоело трястись и выкручиваться перед налоговой. Не говоря уже о бухгалтере и Гольдмане, которые каждый раз должны были латать дыры в документах. Они там уже пять томов фантастики написали. Гольдман так и говорит: «Чихать я хотел на вашу «Игру престолов». У меня в документах сюжет круче!» И когда партнер Димона в очередной раз поругался с ним, я ему тихо посоветовала забрать свою долю, пока это еще можно сделать. И тут же привела Мамикона.

— Но что нам делать с Димой? У нас есть дней десять примерно, — сказала я.

— Почему именно десять?

Я быстро и кратко рассказала ей о нашем с Димой соглашении подождать до моего возращения из Венеции.

— Вот и хорошо, — обрадовалась Адель. — А потом нужно просить помощи у Мамикона.

— Нет, не могу.

— Почему, Надя?

— Есть причина, Адель.

— Ладно, подумаем. Просто знай, что мы с тобой сейчас в одной лодке. И мне так же невыгодно и вообще не хочется, чтобы Дима ко мне привел твоего сына — прости за прямоту. Да и своего ребенка я ему не отдам. Ну что? Мир, дружба, жвачка? — она протянула мне руку.

— Мир, — кивнула я, пожимая узкую и прохладную ладонь.

Погода разбушевалась, как моя судьба. Снег шел густой стеной. Я едва добрела до машины и бессильно уткнулась лбом в руль. Что мне делать? Как жить дальше? Время поджимает. Нужно найти помощь до того, как мы вернемся из Венеции. Куда бросаться? К Соломоновне! Конечно! Ведь у нее теперь есть генерал. Я посмотрела на часы. Почти одиннадцать утра. Она, наверняка, на работе. Не хочется при девочках в ателье вываливать все подробности, но выхода нет.

Я набрала ее номер.

— Шкильда, шо у тебя такой голос, как будто тебе дали пыльным мешком по голове? И где у нас случилось?

— Еще как дали, Соломоновна! — всхлипнула я. — Не знаю, как я еще жива.

— Шо ты меня пугаешь? Немедленно приезжай ко мне вместо того, шобы мне делать вырванные годы по телефону. Я сегодня дома.

— С тобой