Дэвид подавил желание зажать уши, но сдержался: и так его считали наивным провинциалом, и ему это не нравилось. Приходилось терпеть и внимать.

Если бы кто-то из компании посмотрел по сторонам, то обнаружил бы, что к рассказу об известной актрисе внимательно прислушивается еще одна персона…

Поздно вечером в купе госпожи Кисленьких тихонько постучали.

Каролина, даже не спросив, кто к ней пожаловал, распахнула дверь и машинально поправила прическу, благодаря чему обзавелась чернильным пятном на лбу.

– О, Ян! – обрадовалась она. – Вы давно не заходили!

– Да что-то вот повода не было, госпожа Каролина, – смущенно ответил тот, переминаясь с ноги на ногу. – Да и… то одно, то другое, никак ничего в голову не шло. Теперь вот только… Не соизволите ли взглянуть?

– Конечно! – заверила та, принимая потертую тетрадку. – Что-то новенькое?

– Ну… – неопределенно произнес оперативник. – Маленько с размером попробовал поиграть, вроде ничего так вышло…

– Обязательно прочитаю, – сказала Каролина, – только вот главу допишу, пока мысль не убежала! Ян, а вы…

– С превеликим удовольствием, госпожа Каролина! – просиял тот. – А то это… синематограф – оно хорошо, конечно, только надоело уже.

– Тогда держите! – исчезнув на мгновение в купе, писательница вернулась и вручила Яну три толстенные папки. – Значит, сперва вот эта, с кляксой на обложке. Потом эта, а та, что потоньше – последняя… пока что, – уточнила она. – Если какие ошибки найдете…

– Непременно скажу, – кивнул Ян и бережно прижал к груди бесценную ношу. – Доброй ночи, госпожа Каролина!

– Доброй ночи! – ответила та и закрыла дверь.

Оперативник довольно улыбнулся, погладил картонные обложки папок и отправился в свой вагон. По пути ему почудилось, будто сзади кто-то есть, и Ян по благоприобретенной привычке затаился в тени рядом с тамбуром, имелась там ниша, словно специально для этого предназначенная.

Увидев, кто прокрался мимо его убежища, оперативник подавил желание протереть глаза. По коридору, словно очень большой мотылек или же заблудившееся привидение, бесшумно проплыла госпожа Приятненьких в просторном белом халате с рюшами и старомодном чепце (призванном прикрывать папильотки). В одной руке дама сжимала пухлый томик, взятый, очевидно, в библиотеке экспресса, в другой – серебряную вилку, позаимствованную в вагоне-ресторане.

Мгновение – и она исчезла. Ян проморгался, протер все-таки глаза, покачал головой и отправился восвояси. В конце концов, его совершенно не касалось, куда и с какими целями направляется приличная дама посреди ночи!..

А в дверь купе госпожи Кисленьких снова постучали. Каролина, охваченная творческим порывом, опять забыла поинтересоваться, кого принесло в такой час, а попросту распахнула дверь.

Некоторое время они с нежданным визитером молча смотрели друг на друга.

Незнакомец оказался высок, несказанно хорош собой, хотя уже и не слишком молод, прекрасно одет, а в руках держал толстую книгу. Судя по обложке – одно из последних переизданий лучших романов госпожи Кисленьких.

Сама Каролина даже в несколько растрепанном виде, с чернильными пятнами на лбу и на пальцах была прелестна, а потому незнакомец ею просто любовался.

– Прошу извинить за столь поздний визит, – произнес он наконец. Голос у него оказался низкий, хорошо поставленный и, право, даже господин Мягко-Жестоких не смог бы похвастать таким глубоким тембром. От такого голоса дамы должны млеть и таять, но Каролине было некогда, Хромого и Косого вот-вот могли настичь подлые приспешники Горбатого!

– Что же вам угодно? – спросила она.

– Не соблаговолите ли?.. – мужчина протянул ей книгу.

– Ах, – улыбнулась госпожа Кисленьких. – Конечно.

Она раскрыла книгу на форзаце, чтобы поставить привычный росчерк, и хотела уже спросить, кому именно адресовать автограф, но только изумленно расширила глаза.

В приятно увесистый томик был вложен бланк одностороннего брачного контракта. Каролина прочла имя потенциального супруга и хотела была хлопнуть себя по лбу, но на этот раз все же вспомнила, что руки у нее в чернилах. Имя супруги еще не было внесено в контракт.

Женщина перевела взгляд на ночного гостя.

– Очень нужно, госпожа Кисленьких, – сказал тот серьезно.

Писательница только вздохнула, бланк отдала просителю, автограф в книге поставила и, взглянув на мужчину, кивнула.

– Благодарю, госпожа Кисленьких, – искренне поблагодарил тот, забирая том и снова вкладывая в него бланк контракта. – Я ваш должник!

– Не стоит, право, – ответила она. – Я понимаю, бывают ситуации…

– Именно, – сказал он. – Покойной ночи, госпожа Кисленьких!

– Покойной ночи…

Проводив взглядом таинственного гостя, Каролина заперла дверь и набросилась на незаконченную главу, твердо намереваясь в ближайшие пару часов загнать своих героев в еще большие неприятности, чем те, в каковые те угодили ранее…

– Ах, какая красота! – раздавались восклицания в вагоне-ресторане. – Вы только взгляните, что за прелесть! Восхитительно!

Дэвид замучился вертеть головой по сторонам, потому что взглянуть на расстилавшийся окрест пейзаж действительно стоило. Должно быть, именно поэтому экспресс чуть замедлил ход: ясно, что пассажирам хотелось как следует рассмотреть дивные ландшафты.

По правую руку проплывал белоснежный замок, на высоких шпилях трепетали разноцветные штандарты. По левую – посреди круглого озера высилась мрачного вида замшелая крепость, окутанная туманом. Чуть дальше на скале громоздилась вовсе уж невиданная постройка, вниз вел узкий серпантин дороги… И еще, и еще, всех эпох и стилей: изысканные дворцы, утопающие в зелени ухоженных и причудливо выстриженных деревьев, и древние замки с крепостными рвами и подъемными мостами, и какие-то явно заморские сооружения с замысловатыми куполами, высившиеся среди кусочков пустыни, невесть откуда взявшихся в этих краях…

Не смотрели по сторонам только две девушки – Гризетта Настойчивки и Вероника Верненьки, ассистентки доктора Упертых. Самого доктора видно не было.

– Что это с ними? – обратил внимание и следователь.

– Ах, бедняжки… – покачал благородной головой адвокат. – Их патрон совершенно потерял человеческий облик, его пришлось изолировать в санитарном купе, а они винят себя во всех несчастьях. Дескать, если бы они более тщательно следили за доктором, не отвлекались по пустякам – они, должен вам сказать, очень напугались при нападении «пингвинов», – не потакали его слабостям, то всё могло бы и обойтись.

– Зря они так, – вздохнул Бессмертных. – Верно, Теодор?

– Именно, – отозвался Немертвых. – Intelligenza – заболевание страшное и до конца не изученное. Если уж сам мой коллега, человек с колоссальным опытом, не мог предвидеть возможных вариантов течения своей болезни, то что уж говорить о юных ассистентках! Кроме того, больные intelligenza, насколько мне известно, становятся крайне хитры и беспринципны и способны на многое, только бы избегнуть лечения!