Сейчас, по окончании церемонии встречи, вас проводят в резиденцию его высочества, и пока вы будете приводить себя в порядок, вам подготовят достойные наряды. Ваш мобиль также полностью отчистят и вымоют. Вы ведь можете устроить для великого князя поездку на «Молнии»?

— Разумеется.

— В таком случае, доведите до конца церемонию и ничему не удивляйтесь.

Незаметный человек исчез, а я приготовился не удивляться. Получилось не очень.

Грянул оркестр. На этот раз марш был ну очень легковесным. Трудно было представить, как под эту музыку печатают шаг суровые мужчины с оружием в руках. Но как раз мужчин и не предполагалось. Из-за трибуны раздался четкий барабанный бой. Судя по звуку, барабан был не один. И в самом деле: на площадь вышел строй барышень. Одеты они были в мундиры, напоминавшие гусарские, с киверами и доломанами. Только вместо лосин на них были юбки совершенно возмутительной и непристойной длины: до середины икры. И это в патриархальной консервативной Москве!

Возглавляла строй четверка барышень с жезлами, которые ловко управлялись со своими инструментами, причём движения выполняли абсолютно синхронно. За ними — три колонны барабанщиц, по десять девушек в каждой. Эти затейницы помимо того, что отбивали ритм, умудрялись еще и жонглировать палочками! Повинуясь безмолвным командам лидеров, девушки принялись выполнять различные перестроения, поражая слаженностью движений. Пожалуй, в этом они могли бы посоревноваться с солдатами почётного караула.

Оркестр смолк. Девушки же продолжали своё представление, и теперь на площади был слышен лишь затейливый ритм, отбиваемый тремя десятками барабанов. Под него барышни перестроились развернулись и замерли напротив трибуны. Вступил на несколько тактов оркестр и, по знаку дирижера, разом наступила тишина. Мажоретки синхронно поклонились хозяину города, нам с Клейстом и прочим гостям. Николай Генрихович не выдержал — зааплодировал. Его поддержала публика, и через минуту рукоплескала вся площадь.

Дирижер сделал знак, предводительница девушек взмахнула жезлом. Разом вступили барабаны и оркестр, и колонна барышень в сопровождении музыкантов под гром оваций удалилась. Торжественная часть была окончена. Мы с Клейстом спустились с трибуны, надели куртки и шлемы, погрузились в «Молнию» и следом за мобилем с тем самым неприметным человечком отправились в московскую резиденцию великого князя Евгения Константиновича.

Глава 28

Его высочество изволили кататься не менее часа. Сперва на месте пассажира, а после и за рулем. Я подробно объяснил великому князю отличия в управлении «Молнией», некоторое время контролировал его действия, а потом он сам с большим удовольствием правил мобилем. Вернувшись в гараж, он долго и многословно хвалил аппарат, особенно превознося мягкость хода и управление тормозами.

— Впрочем, что это я? — спохватился он, наконец. — Скоро начнется обед, а мы всё ещё в шофёрской амуниции!

И быстро ушел, оставив вместо себя проводника из числа слуг.

Меня проводили в предоставленные апартаменты, я умылся, переоделся в смокинг и вместе с Клейстом двинулся за как раз прибывшим очередным слугой.

Большой зал был уже изрядно заполнен народом. Солидные господа, красивые дамы в вечерних туалетах, всё это напоминало бал. Только оркестра слышно не было. Впрочем, я бы не удивился, если бы узнал, что музыканты просто ждут нужного часа.

Знакомых лиц в зале не было ни у меня, ни у Клейста, поэтому мы просто фланировали из угла в угол, ловя на себе подозрительные взгляды прочих гостей. Было видно, что меня узнают: поглядывают искоса, обсуждают вполголоса, но никто не подошел, не предложил своего общества и даже просто не поприветствовал. Рабы этикета! А, может, и просто снобы. Интересно, как бы они себя повели, если бы в гостиную вошел не гонщик Стриженов, а молодой и неженатый князь Тенишев.

Время шло, появилось еще несколько незнакомых лиц. В соседней зале через остекление дверей были видны смутные тени, сквозь гул голосов собравшихся гостей доносился звон посуды. Видимо, процесс подготовки к пиру шел полным ходом. Это было несколько странно: мне казалось, что стол и приборы подготавливают сильно заранее. Появились непредвиденные гости? Или это мы такие непредвиденные?

Вошло ещё несколько человек. Этих я узнал: пан Иржи Троянович с прекрасной распутницей баронессой Линдой фон Велсберг. С ними был еще один пожилой господин в гражданском мундире с парой орденских звезд на левой стороне груди. Очутившись в зале, он бросил на меня быстрый неприязненный взгляд и поспешил отвернуться, здороваясь с кем-то из гостей. Впрочем, я успел его узнать: тот самый, с императорского бала, что столь ненавидяще смотрел на меня с балкона.

Встреча была не из приятных. Особенно неприятным было то, что я не знал, что это за человек и откуда у него взялось такое ко мне отношение. Еще неприятнее было то, что связь между господином в штатском и бомбой в мобиле была для меня очевидной. И теперь, понимая, что этот кадр готов дойти в отношении меня до последней крайности, следовало быть готовым к любой пакости с его стороны.

— Николай Генрихович, — окликнул я компаньона, — видите во-он того господина у входа? Пожилого, с естественной тонзурой.

— Вижу, — отозвался механик. — А что с ним?

— Бомба в «Молнии» — это его рук дело. Доказательств у меня нет, но я в этом практически уверен.

— Да? — протянул напарник, для конспирации глядя в другой конец зала. — В таком случае, надо принять меры предосторожности. Переночую-ка я сегодня в мобиле. Завтра на гонке отосплюсь.

Пока мы совещались, меня заметила фон Велсберг. Пролетела под ручку со своим поляком через весь зал и громко произнесла:

— Добрый вечер, господин Стриженов. Вы, я вижу, слов на ветер не бросаете. Обещали выиграть гонку, и наполовину это уже сделали.

Я не помнил, когда успел при баронессе говорить о гонке, но уточнять не стал. Тем более, что зрачки её глаз показались мне чрезмерно расширенными. Кокаин? Вполне возможно, в высшем свете он в ходу.

— Мужчина обязан держать слово, — ответил я, — иначе его никто не станет принимать всерьёз. Добрый вечер, баронеса. Добрый вечер, пан Троянович.

— Просто Иржи, господин Стриженов.

— В таком случае, для вас — Владимир.

— А для меня — Вольдемар, — тут же встряла баронесса. — И называйте меня Линди. Мне нравится, как звучит это моё имя в вашем исполнении.

Молодая женщина томно вздохнула, прикрыв глаза. Впрочем, я и без того сообразил, в какой обстановке её следует называть таким игривым именем.

— Скажите, Линда,