Мужчина стоял передо мной на одном колене, все еще придерживая за плечи, хотя я уже не собиралась никуда падать. От его темного взгляда, который он не отрывал от моих губ, по спине побежали мурашки, а где-то внутри сладко заныло.

Да что со мной? Почему мне хочется растечься лужицей, когда он на меня так смотрит? И ни о чем не думать.

— Да, пожалуй, — ответил Клаус лорду Каранеро.

— А я передумал. — Дерек демонстративно уселся обратно в кресло. — Потом мне сам спасибо скажешь.

Лорд Марентино метнул в заместителя грозный взгляд. И я была с ним абсолютно согласна. Мне до боли в губах хотелось, чтобы он меня поцеловал, прижал к себе и не отпускал, — слишком много всего свалилось, и я, вероятно, окончательно тронулась умом. Своим рассказом о матери Лорд-канцлер будто объемное заклинание у меня в голове взорвал.

А потом мне вдруг пришла одна мысль, от которой я аж содрогнулась:

— Подождите, получается, что все эти люди умерли из-за меня, да? — прошептала немного путано, торопясь высказаться, но Клаус понял.

— Ты не виновата. Ты сделала все, что было в твоих силах. Виноваты те, кто нанял убийц. Это должно было быть похоже на несчастный случай, но случилось, как случилось.

— Но, если хотели убить всю мою семью, почему меня оставили в живых? Пансион практически не охранялся, кто угодно мог добраться до меня. Ведь так?

— Вероятно. — Клаус отстранился, и что-то такое промелькнуло на его лице, что заставило меня интуитивно насторожиться, подобраться.

— Что?

— Этот разговор можно отложить, вы наверняка устали.

— Нет уж! Лорд Марентино, это касается непосредственно меня, и я должна знать!

Мужчина поднялся и отошел к окну, отвернулся, нахмурившись.

— Вас это уже не касается. В пансион вы в любом случае не вернетесь.

— Почему это? Нет, я, конечно, вас просила и не то чтобы не рада, но...

— Я предоставлю вам возможность сдать экзамен в городе — это не проблема. — Лорд Марентино повернулся, и было в его взгляде что-то, будто он и не здесь вовсе. Суровая отстраненность, наверное, решительность. — Поверьте, вам не стоит возвращаться. Что касается вашего дара, то, когда закончится отбор, я постараюсь организовать вашу встречу с нужными специалистами. Возможно, они смогут помочь.

— Почему вы все это делаете?

— Вы спасли мне жизнь, помните? — немного безразлично ответил Клаус, а у меня сердце сжалось от невнятного недовольства пополам с горечью. Значит, это только благодарность?

— Вы не должны. Не стоит утруждаться, — пролепетала я. Попытка придать голосу твердости провалилась в зародыше.

— Мне это несложно, — пожал плечами мужчина. — Летиция, послушайте, вам не стоит возвращаться в пансион. Это не для вас. Вы заслуживаете гораздо большего — и сами по себе, и как Сорано.

— Почему-то раньше это никого не волновало.

— Наверное, потому что вас, единственную наследницу богатств рода, умудрились запихнуть в самый дальний приют так, чтобы об этом никто не узнал.

— Не хотите же вы сказать, что в убийстве моей семьи виноват кто-то из родственников?

— Я не могу утверждать наверняка, но очень в этом сомневаюсь. Если бы они хотели вас убить, у них была такая возможность, и не одна. Гораздо проще запихнуть в приют и забыть на веки вечные.

— Но я ведь повзрослела и могу отсудить...

— Вы можете попробовать, но на тяжбу уйдет несколько лет и много денег, которых у вас нет. Да и, я навел справки, не так уж и много осталось от вашего состояния.

— И убийц моей семьи тоже не поймали?

— Вероятно, официально никакого убийства и не было.

— Как?! Вы же сказали...

— Леди Сорано, — впервые за долгое время голос подал лорд Каранеро, — как я уже сказал раньше, документы потерялись, а учитывая, что копий не сохранилось ни в управлении шерифа, ни в суде, дело было закрыто как несчастный случай. Скорее всего, имел место подкуп или шантаж. Сейчас это уже не так важно.

— Значит, никто не наказан?

— Мне жаль, Летиция. Мы даже не представляем, каков может быть мотив убийства, почему это произошло, не говоря о подробностях. — Лорд-канцлер опять подошел, уже протянул руку, чтобы дотронуться до моей щеки, но в последний момент передумал и убрал ладонь за спину, будто боясь не сдержаться, позволить себе лишнего. А я бы сейчас не отказалась от крепких объятий или такого вот невинного жеста поддержки. До дрожи в руках захотелось кого-нибудь обнять. Клауса, например. Обычно мне не нравится тактильный контакт, но сейчас я в этом нуждалась. Очень. — Расследование прекращено, леди Сорано. — Дерек смотрел с жалостью, и за это захотелось его ударить. — Если мы сможем что-то еще найти — возобновим. Но пока... Не стоит на это рассчитывать, пока у нас нет фактических доказательств, только наши умозаключения, основанные на вашем предполагаемом срыве дара да пьянице бывшем стажере.

— Я понимаю, — низко наклонила голову, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. И нет, я не понимала, не хотела понимать!

— Летиция, вам нужно отдохнуть. — Лорд Марентино все же попытался меня успокаивающе погладить по голове, но я уклонилась.

— Я могу идти? — получилось приглушенно, но тем не менее твердо, уверенно. Нет, раскиснуть я имею право только в своей комнате и ни секундой раньше. Я же Сорано!

— Идите, — кивнул Клаус. — Летиция, если вам что-то понадобится...

— Спасибо, — кивнула в ответ, про себя решив, что, пожалуй, справлюсь сама. По крайней мере, с эмоциями и разными мыслями. Надо тщательно все обдумать и уж тогда принимать решения. Одно знаю точно: сделаю все возможное, что разорить всех моих так называемых «родственничков». И нет, это не месть — справедливость.

— Я понимаю, — отвечает хрупкая девушка, сжавшись в кресле и низко опустив голову, видимо, чтобы скрыть подступающие к ярким зеленым глазам слезы.

У Клауса непроизвольно сжались кулаки, когда он посмотрел на нее, такую маленькую, несчастную, растерянную. Ему хотелось подбодрить, утешить, дотронуться, только чтобы она опять улыбнулась. Перекинуть через плечо и унести в спальню.

— Летиция, вам нужно отдохнуть. — Мужчина с трудом подавил порыв обнять ее и прижать к себе, но рука все равно потянулась к волосам. Как же хотелось пропустить эти локоны сквозь пальцы, слегка потянуть и приникнуть к пухлым губам, раздвинуть их языком, углублять поцелуй до тех пор, пока им обоим будет нечем дышать!

Марентино готов был спорить, что она еще ни с кем не целовалась, и от этого ему хотелось объявить ее своей собственностью сейчас, немедленно, а не дожидаться завершения этого дурацкого отбора.

Вот только это плохая идея. Именно такую ошибку совершили его родители, именно она стоила им жизни. Решив, что он уже все выбрал, его отец без соблюдения всех правил и приличий завершил конкурс досрочно, сделав предложение матери. Но у проклявшей их род ведьмы было извращенное чувство юмора.