– Не знаю. Они увезли ее в Ишдат.

– И поэтому ты перепуган, словно заяц? – фыркнул Рандэл, которого совершенно не волновала судьба Эни.

– Нет, не поэтому. Я ведь пытался понять, чего они добиваются, а не… Я видел инцария, – без перехода обронил Торал. – Один из Гениев говорил с ним, слушал его! Им помогают ильфиты.

Юст перевел ошарашенный взгляд с него на Диоса. Тот ровно проговорил:

– Да. Так и есть. Это облако – не более чем отвлекающий маневр. – Диос повернулся к Юсту. – Мы возвращаемся. Быстро. Спасибо за помощь, Торал, встретимся позже.

– Эй! – грозно окликнул Рандэл, но Диос и Юст так быстро сорвались с места, что уже ничего не услышали.

Усадьба в Предгорье встретила их мертвой тишиной, сломанными воротами и следами крови. Диос замер. Юст смертельно побледнел. По количеству крови можно было подумать, что все кончено.

– Может, это кровь не Эндары, – пробормотал Юст непослушными губами.

– Нет. Ее. Точнее, и ее тоже.

Голос Диоса, напряженный, но как будто начисто лишенный эмоций, немало встревожил Юста. Он тоже по-своему привязался к Эни, хотя и пытался отрицать это перед самим собой, однако сейчас едва ли не больше испугался за Диоса.

Тот молча прошел во двор, на ходу выслушивая сбивчивые объяснения работников. Его лицо не дрогнуло, даже когда один невольный свидетель описал удар, нанесенный Осбертом Эни.

Кристина была в доме, сдерживала слезы и ухаживала за Родриком. Он пока не пришел в себя.

– Она жива? – спросила Кристина, глядя на Диоса. Теперь это был совсем иной взгляд – полный отчаяния и мольбы. Она была готова поверить во что угодно, лишь бы этот странный человек спас Эни.

– Да, – ответил он. – Я верну ее.

Родрик приоткрыл глаза. Он услышал Диоса и сразу все понял. Реальность обрушилась на него тяжелым грузом, и он тут же попытался подняться.

– Возьми меня с собой.

– Эндара – эвендин, – сказал Диос. – Хочешь рискнуть жизнью ради эвендина?

О том, что за личностью Эни таится какой-то секрет, Родрик подозревал давно, и все же это слегка шокировало его. Но он колебался не дольше секунды.

– Да, хочу.

Диос кивнул и положил руку на его голову. Как и при исцелении Юста, невозможно было не ощутить всплеск огромной силы. Всех до единого пробрала дрожь. Когда Диос отступил, Родрик встал, с недоуменным видом коснулся повязки на голове, а затем сдернул ее.

От раны не осталось и следа. Кристина сперва не поверила своим глазам, но потом наконец осознала: Диос вовсе не обманывал Гильема. Он действительно обладал непостижимой силой.

У входа в усадьбу Диос, Юст и Родрик столкнулись с Темнокрылыми. Диос был рад увидеть, что они преуспели и почти не пострадали. Теперь стало очевидно – битва в горах тоже послужила своего рода отвлекающим маневром, и было бы ужасно потерять еще и своих воинов.

Юст коротко рассказал обо всем. Гильем, Эрнальд, Тард и Одер тут же выразили желание присоединиться.

– Я не могу просить вас об этом, – сказал Диос. – Это не имеет отношения к делу, о котором я вам говорил.

– Ты и не просишь, – нетерпеливо проговорил Тард. – Мы сами вызвались. Может, поспешим?

Диос посмотрел на Юста.

– Для тебя показываться там особенно опасно. Повлиять магией на всех жителей города ты не сможешь. Они увидят, что ты эвендин.

– Я иду, – в голосе Юста прозвучала непоколебимая твердость, и даже Гильем посмотрел на него с некоторым уважением.

Диос оглядел их всех и кивнул.

– Хорошо. Отправляемся.

В спешке и пылу предстоящего сражения никто не заметил, как из-под окровавленного забора выбрался лурго. Он одним прыжком впрыгнул в сумку на лошади Диоса и до поры затаился там.

Ишдат, следуя мудрому совету Алирии, наглухо закрыли, и даже Бертраму пришлось пуститься в препирательства со стражниками. Ирмиэль, изнывавший от злобы и боли в плече, в конце концов не выдержал и рявкнул, что если их сейчас же не впустят в город, они будут отвечать лично перед Готтраном. Это сработало – ворота открыли.

Ирмиэлю стало дурно еще на полпути. По словам Алирии, которая, как и собиралась, перехватила их недалеко от гор, это было действие печати, но печати симарглов – сложная штука, и так просто извлекать их нельзя.

– Могут быть долгосрочные последствия. Симарглы хранят искусство печатей с незапамятных времен: говорят, они получили это умение от самых первых Гениев. Я не помню подробностей, но с ними нужно обращаться очень осторожно, иначе ты можешь навсегда утратить магические силы. Или даже умереть. Сейчас магия запечатана внутри тебя, и если печать не убьет тебя, то она… Потерпи до Ишдата, и я сразу тобой займусь.

Вскоре они сделали привал, чтобы Ирмиэль мог передохнуть, и там его злость увеличилась в разы. Ибо пока он лежал у ручья, чувствуя от его прохлады некоторое облегчение, то снова увидел странное переливчатое создание с копьем в руке. Оно стояло на другом берегу, в паре метров от него.

– Ты не послушал меня, – произнес холодный голос. – Если бы ты остался у барьера, все вышло бы иначе.

Ирмиэль не был уверен, взаправду ли все это, или у него начинается бред, но огрызнулся:

– Не все ли равно? Мы захватили эвендина. Это – самое важное.

– Ты смог бы распознать другого. Он долго наблюдал за вами. Он бы не рассказал Диосу, где искать. У вас оказалось бы двое эвендинов. Теперь… Если уцелеешь, позови меня по имени. Я – Ареан.

Неизвестный исчез. Ирмиэль не слишком верил в реальность их разговора, но мысль о том, что за ним мог шпионить эвендин, приводила в ярость. Как и то, что Йорану, возможно, почему-то служат эвендины. Бред бредом, но не зря же он так долго сохранял жизнь Эндаре? Не мог же он не знать?

Войдя в город, они сразу устремились к замку. Обернись все иначе, Алирия сразу бросилась бы к Эндаре, но она лишь на минуту заглянула в подземелье, чтобы отдать нужные распоряжения. Увиденное привело ее в ужас.

– Вы еще не пустили ей кровь? Вы в своем уме?! Ваше счастье, что она не очнулась!

– Я не знаю, как это делается, – попытался оправдаться Осберт. – Я имею в виду, я никогда…

Алирия возмущенно фыркнула.

– И что, во всем Ишдате не нашлось ни одного лекаря, способного сделать кровопускание?

– Мне не хотелось посвящать в это еще одного человека.

Отговорка появилась сама собой. На самом деле Осберта после нападения на Эни не оставляло смятение. Что-то в глубине души