– Да, – подтвердила Кузнецова. – Как далеко вы проникли за мной! А с меня теперь взятки гладки. Меня теперь не ухватишь! Я больше не подотчетен земному правосудию.

– У меня другая задача: ухватить вашего убийцу, – сказал Рьянов. – Вы же за то, чтобы убийца понес наказание?

– Как вам сказать, – задумчиво ответила Кузнецова. – Он не сможет оценить смысла кары, прочувствовать высокую справедливость возмездия. Нет, его смерть меня не утешит.

– Ну, сейчас у нас не казнят даже за убийство, к сожалению. Но он ответит по всей строгости закона. Мало ему не покажется, даю слово.

– Применительно ко мне, скорее, нужно вести речь о несчастном случае.

– Несчастном случае? – Рьянов привстал. Огоньки свечей шевельнулись, вздрогнули тени.

– А как это можно назвать? Несчастный случай – не покараешь.

Рьянов сел, сделал гримасу Зое Лапшиной, означавшую «Вот видишь, как все оборачивается».

– Та-ак, – проговорил он. – Выходит, вас никто не убивал.

– Этого я бы не сказал, – откликнулся Неелов-Кузнецова.

– Что вы имеете в виду?

– Все-таки по горлу она меня резанула.

– Она! – Рьянов снова привскочил с места. – Разве горло перерезал не Жгутов?

– При чем здесь Жгутов? Так вы, значит, ничего не знаете? Нет, молодой человек, от Жгутова в этой истории – только нож. А зарезала меня…

– Стойте! – Рьянов предупреждающе выбросил руку над столом. – Молчите!

Он наморщил лоб, соображая, как поступить. Эта «она» могла быть только Кузнецова, и никто иной. Ну, не внучка Надя же! А значит, Неелов сейчас назовет убийцу в присутствии самого убийцы.

«Так что же, очная ставка? – лихорадочно размышлял молодой следователь. – Но как ее провести, если оба допрашиваемых – одно целое? Постой! – Рьянов одернул себя. – Что я плету? Нет никаких двух допрашиваемых! Ведь реплики за Неелова подает Кузнецова… А если предположить невозможное… Не может быть никакого „если“! Ты заигрался».

Но Рьянову очень не хотелось расставаться с невероятной, призрачной надеждой узнать правду об убийстве Неелова. Пусть спиритический сеанс – это игра, так почему бы не поиграть? Он удало подмигнул Зое Лапшиной и спросил, обращаясь к Кузнецовой, вернее, к тому, за кого она себя сейчас выдавала:

– Прежде чем вы, Неелов, назовете убийцу, скажите, – он заговорщически понизил голос, – Кузнецова, медиум слышит нас?

И получил ответ:

– Она может нас слышать.

– И может прервать спиритический сеанс по своему желанию?

– Вряд ли, пока она в трансе, она даже пошевелиться не в состоянии.

– Отлично, отлично. – Рьянов в охотничьем азарте потер руки. – Зоя, будьте начеку, нам придется задержать гражданку Кузнецову, если она попытается скрыться! Итак, Неелов, вы утверждаете, что вашим убийцей является Мария Анатольевна Кузнецова?

– Нет, не утверждаю, – бесстрастно произнесли губы Кузнецовой.

– Как не утверждаете? Разве не Кузнецова перерезала вам горло?

– Нет.

– И не Жгутов?

– И не Жгутов.

Рьянов испытал разочарование. А чего он, собственно, хотел? Чтобы Кузнецова сама себя обвинила в убийстве? Он получил подтверждение того, что подтверждения не требовало: что весь этот спиритический сеанс – надувательство. Не было здесь никакого Неелова, есть одна Кузнецова, а она, конечно, даже для убедительности своей игры, не станет признаваться в убийстве. Нужно заканчивать эту глупую комедию с допросом духа, поговорить с детьми и возвращаться в управление.

Рьянова вывел из задумчивости вскрик Зои Лапшиной:

– Ой, правда?!

Следователь понял, что прослушал последние слова медиума, реакцией на которые и стало восклицание девушки.

– Повторите, что вы сказали? – спросил он.

– Вам не верится? – Губы Кузнецовой четко произносили слова. – Тем не менее это так. Меня убила обезьяна. Надин орангутан.

Первой реакцией Рьянова на это заявление был смех. Ну надо же, Кузнецова в стремлении правдоподобно сыграть роль Неелова демонстрирует немалую изобретательность. Посмотрите, какую историю сочинила от лица духа! Какую версию выдала! Как правдоподобно звучит!

Но он тут же оборвал смех, поняв, что смеется над собой. «Эх ты, Мегрэ, спаситель детей! А почему у тебя нет такой версии? Почему ты сам не взял обезьяну на подозрение? Ведь она тоже была в доме, когда убили Неелова. Матерая зверюга вполне способна отхватить голову ножом».

Он попросил подробностей, и Неелов устами Кузнецовой обстоятельно описал, как принял смерть от руки орангутана в саду на диване-качалке.

– Врагу такого не пожелаю! До сих пор стоит перед глазами морда этого зверя. Круглая, сизая, как луна. Глазки маленькие, острые. Как он надо мной склоняется с тесаком. Брр! Я пытаюсь бороться, да куда там! Лапы у него длинные, мускулы, как канаты. Борода противная, рыжая, жесткая, лезет в рот… Да, более странную смерть трудно придумать! Академик Неелов произошел от обезьяны и погиб от обезьяны! Интересно, что написали в некрологах?

Рьянов был переполнен впечатлениями, но все же не мог не спросить:

– А вы правда собирались убить внука?

– Мне тяжело в этом признаться: собирался. Бес попутал. Но я вовремя одумался. Теперь я могу быть свободен? Не поверите, в раю столько дел навалилось. И наказать за меня, как вы видите, некого. Обезьяне и так пожизненно сидеть в клетке… Если понадоблюсь, вызывайте повесткой! – Комнату наполнило хихиканье Кузнецовой.

– Спасибо, пока вы мне больше не нужны, – сказал Рьянов.

Веселая нота, на которой закончился странный разговор, соответствовала настроению следователя. Он был доволен. Пусть спиритический сеанс – всего лишь мистификация. Но шоу навело Рьянова на мысль, дало ему новое направление поиска. Вполне может статься, что Жгут и вправду не убивал академика. Вот это номер!

Уйдя в размышления, Рьянов упустил момент, когда Кузнецова перестала быть Нееловым и стала сама собой. Следователя поймала врасплох гневная реплика медиума:

– Так вот ваша благодарность за мои хлопоты: обвинение в убийстве!

Он не успел ответить, а Кузнецова шумно вышла из-за стола, щелкнула выключателем на стене. Комнату залил яркий электрический свет, сразу лишив ее мрачной таинственности. Женщина словно хотела лучше рассмотреть своих обидчиков. Она, переводя взгляд с Рьянова на Лапшину, дала волю своему негодованию:

– Не ожидала от вас, молодой человек! И от вас, красавица! Задержать меня вздумали! Меня! Заслуженного человека, вашего в прошлом коллегу на ниве искоренения скверны. Какой позор! Как вам, наверное, стыдно сейчас, когда Дмитрий Дмитриевич из-за гроба опроверг ваши оскорбительные подозрения!