— Нет, это черт знает что такое! — Возмущение старлея не знало предела. Только что, толкнув тяжелую, плотно пригнанную дверь, они вдохнули пыльного, душного воздуха. Темная дыра.

— Он глубокий? — спросила Маша, вглядываясь в темноту.

— Туннель-то? Не. — Федя вынул из кармана фонарик, — да и не туннель это вовсе. Был да и сплыл — заложили.

Луч фонарика пробежал вдоль округлых стен, перекинулся на потолок — серый.

— Надя? — крикнула Маша в глубину. Тишина.

Они медленно обошли на самом деле небольшое помещение.

— Она тут вообще была? — спросил почему-то шепотом Федя.

— Да. — Маша кивнула вниз, на пол, где только что гулял кругляшок света. Федя вновь полоснул лучом по низу стены. Темное пятно. Маша присела, дотронулась ладонью и почувствовала под рукой плотную ткань. — Посветите, пожалуйста, Федя…

Луч уперся в мятую джинсу, блеснули медные пуговицы.

— Это ее куртка, — прошептал Федя и, прочистив горло, добавил уже нормальным голосом: — Я ее узнал.

— Так, и что делать будем? — Лейтенант, оставшийся стоять на пороге, явно заскучал.

Маша подошла и как можно обаятельнее улыбнулась:

— Мне нужно, чтобы вы ее ко мне пропустили.

— Сюда? — лейтенант посмотрел на Машу с сомнением: она вообще как, здорова?

— Да, — твердо сказала Маша. — Я останусь тут, а молодой человек уйдет с вами.

— Я могу и… — начал Федя, но Маша легко дотронулась до его руки, прерывая.

— Не надо, Федя. Нам с Надей необходимо поговорить по душам, а при вас, боюсь, не получится. — Маша повернулась обратно к лейтенанту: — Ни в коем случае нельзя дать ей заподозрить, что я тут.

— А если она будет не одна? — Лейтенант задумчиво смерил взглядом Машину фигуру — не с точки зрения мужского интереса, а исключительно прикидывая: потянет — не потянет?

Маша усмехнулась:

— Если за Надеждой Шварц будет идти преступник с пистолетом, то, наверное, стоит меня предупредить.

Старлей кивнул, Федя нерешительно замер на пороге.

— Идите, Федя, — улыбнулась Маша. — Сами видите: Надя сейчас уже не убийца, а жертва.

— Фонарик, — сказал Федя и протянул ей фонарь. Маша благодарно кивнула. Из туннеля дыхнуло теплым воздухом, раздался приближающийся гул. Задержанная электричка.

— Вам пора. Спасибо, Федя. Я отдам. — Маша взяла фонарик и дала возможность мужчинам закрыть дверь снаружи.

Еще через несколько минут она услышала за железной дверью рев поезда и скрежет тормозных колодок. Маша вздрогнула и, повернувшись в полной темноте, сделала несколько шагов вперед. Затем, вспомнив про фонарик, посветила себе — совсем недолго, только чтобы добраться до оставленной Надей куртки. Села, прислонившись к единственной тут прямой, заложенной кирпичом стене. Камень казался приятно прохладным. Но вот воздуха, свежего воздуха, решительно не хватало. Она поймала себя на том, что пытается вдыхать его, душного и пыльного, совсем понемногу, будто экономит. Как Надя умудряется проводить здесь целую ночь? Маша выключила фонарик, осторожно положила его рядом — неизвестно, насколько в нем хватит батарейки, лучше не рисковать. И приготовилась ждать.

Бронислава была похожа на корову, покорно ждущую на лугу хозяина. Тяжелая, с каким-то уставшим, но смешно-решительным некрасивым лицом. То и дело смотрит на маленькие часики на тонком черном ремешке, выглядящие нелепо на ее крупном запястье. Теперь такие никто не носит. Впрочем, она вся была эдакая… винтажная, — определила про себя Надя. Эти косы и шерстяные юбки даже летом. Юбки, закрывающие колени, — тут, впрочем, правильно. Коленки у Брони — округлые, с ямочками, и локти такие же, как у купчих на картинах Кустодиева. На это, видать, и запал Шаромыжкин, сиречь Калужкин. Интересно, эта дура хоть знает, что очаровала нынешнего директора Института генетики? И то, нечего сказать, — видный поклонник. Надя хихикнула под капюшоном спортивной кофты. Но некая досада осталась — Калужкин, престарелый, скучный, был по сию пору единственным мужчиной, никак не отреагировавшим на ее писаную красу. Что ж, пусть будут счастливы. Надя состроила было обиженную гримаску, но мысль оборвалась — повернувшись, Бронислава явила взору огромный рюкзак за спиной. Судя по всему, серьезно отнеслась к Надиной просьбе. Ассистенточка. Не зря ее отец нанял, старательна. Тень отца, а точнее, отсвет гения, позволял дочери пользоваться Брониной лояльностью и после его смерти. Очевидно, до сих пор не верит, что кто-то из семьи Шварца способен на убийство. Клеймит Никитку-шизофреника. Надю вдруг охватило безудержное веселье: убить, что ли, эту дурочку? Можно задушить прямо в подземелье, и кто ее потом обнаружит? Понять бы только, когда она сама оттуда выйдет? Будет глуповато спать рядом с разлагающимся трупом — место-то для ночевки и так не ах! Да и пригодиться может эта — как ее папа называл? Бронислава — основа бронесостава? Надя быстро набрала еще одно СМС: это было уже третье место, куда она вызвала бывшую отцовскую аспирантку, и теперь Надя полностью уверилась: никто не шел темным татем за доблестной Броней, не привела она за собой никаких «хвостов». Чиста от подозрений.

Бронислава вздрогнула, получив ее сообщение, — вынула мобильник, явно поставленный на виброрежим, из кармана летней куртки. Нахмурив соболиные брови, прочла сообщение, подтянула лямку рюкзака чуть повыше и послушно потопала к эскалатору, ведущему вниз — к следующему переходу. Надя, усмехнувшись, испытала к дурочке даже нечто вроде жалостливой нежности. Время уже позднее — она так подгадала — несколько последних электричек, Броня передаст ей рюкзак на платформе и уедет на одной из них.

— Привет, — тихо сказала она в спину с рюкзаком, не выходя из не охваченной камерой «темной зоны».

Рюкзак застыл, Броня медленно повернулась, вглядываясь в лицо под капюшоном. Надя поморщилась — да, она выглядит не бог весть как хорошо, но и не так уж чтобы совсем ее не узнать.

— Привет, — растерянно улыбнулась Бронислава и подошла поближе.

— Спасибо, — Надя кивнула на рюкзак, — ты меня очень выручила.

Броня пожала плечами, одновременно высвобождая их от рюкзачных лямок:

— Да ничего. Ты бы поступила так же на моем месте.

Надя неопределенно улыбнулась. Ну, конечно.

— Но я не просто принесла тебе провизию со спальным мешком, — сказала негромко Бронислава.

— Нет? — продолжала вежливо улыбаться Надя.

Бронислава помотала головой.

— Я знаю, кто вас убивает.

— «Вас»? — Надя нахмурилась, сохраняя на губах легкую улыбку.

— Ты понимаешь меня. Детей Шварца.

— Калужкин донес? — усмехнулась Надя.

Броня кивнула.

— И кто же? — Надя не отрывала взгляда от широкого Брониного лица: кровь с молоком, нежнейшая россыпь веснушек и глаза — синие. Раньше Надя их цвета не замечала.