перед собой подобие сдвоенного кулака.

– Приятное общение Великого Инквизитора и ведьмы, обвиненной в колдовстве?

– Прекрати цирк.

Он смотрел на нее почти с ненавистью, и Катя ужаснулась тому, как легко могут дойти до крайности отношения близких людей. Наверняка он что-то знает о человеке с серо-стальными глазами. Дима настучал? Или проговорился?

– Не понравилось, как прошел вчерашний вечер? Не стоило вообще собираться в таком настроении.

– Речь о тебе. Не прикидывайся, будто не понимаешь.

Просто ревнует или подозревает истинную подоплеку – вот что важно выяснить побыстрей. Он не выкладывает карты на стол, и, пока не поздно, придется самой чем-то поступиться.

– Вчера мне особенно не понравился один из музыкантов.

– Правда? – язвительно улыбнулся Левитин. – Чем же?

– Он был совсем непохож на скрипача.

– Чего ж со мной не поделилась?

– Боялась, что ты неадекватно среагируешь. Сразу забьешь тревогу, и невинный человек может пострадать.

– Сразу брошу в пруд с крокодилами? – продолжал мрачно иронизировать Левитин.

– Наверное, я плохо поступила, но я решила сама, как хозяйка, разобраться.

– Не подкопаешься, – развел руками муж. – Хозяйка обязана знать, кто у нее в гостях.

«Если он пронюхал все сам, тогда Диму нельзя подставлять, – соображала Катя. – Мгновенно выгонит за то, что утаил важные обстоятельства».

– Короче, я решила его остановить и попробовать припереть к стенке.

– Каким образом? У тебя было оружие?

– Нет. Я просто пригрозила, что спущу на него охранников.

– И он упал на колени, стал валяться у тебя в ногах?

«Миша, как минимум, догадывается о нашей утренней встрече, – поняла Катя по тону мужа. – Или точно знает. Надо отступать с наименьшими потерями».

– Нет, он признался, зачем приходил. Это связано с похищением Абросимовых. Ты ведь сам понимаешь, что наших показаний маловато для расследования. Важно еще послушать, о чем мы говорим между собой.

– Он из следственной группы? – прищурился муж. – По крайней мере, так сказал?

– Он все что угодно мог сказать – как это проверить?

– Я могу проверить его слова. Или ты вообще не собиралась меня посвящать?

– Конечно, собиралась. Просто испугалась, что ты можешь себе навредить.

– А тебе не приходило в голову, что ты можешь с гораздо большей вероятностью навредить нам обоим?

«Расплакаться бы сейчас», – подумала Катя. Но от волнения не могла из себя выжать ни слезинки.

– Он тебя шантажировал? Заставил встретиться с ним и отвечать на вопросы?

«Слава богу, это не ревность, – поняла Катя. – Уже легче».

– Чем лично мне можно угрожать? Я сама себе внушила, что у тебя могут быть большие неприятности. Поехала в надежде всех нас выгородить.

– Ну, и как успехи?

– Пока не знаю.

– О чем он спрашивал?

– О разговорах, взаимоотношениях. Конкретно ни о чем.

Левитин наклонил голову и уперся в лоб костяшками сцепленных пальцев. Потом резко встал с кресла:

– Соображаешь, в какую трясину мы можем провалиться? Ты ведь понятия не имеешь, какие темные дела проворачиваются при освобождении за выкуп.

– Кем?

– Да той же милицией. У них каждое правонарушение имеет свой разряд, свой тариф. Закрыть глаза или, наоборот, увидеть то, чего нет. А тут из рук в руки должны перейти миллионы. Думаешь, там, в милиции, нет людей желающих приобщиться к этому процессу?

Каждая новая фраза вызывала у Кати облегчение. Сел на своего любимого конька, будет учить уму-разуму. Это уже хорошо, поможет ему выпустить пар.

– Почему при требовании выкупа операции против преступников обычно проводят в момент передачи денег? – продолжал Левитин. – Чтобы не повредить заложникам? Или это единственный шанс выйти на бандитов? Ничего подобного. Обмен – это мутная вода, где можно словить золотую рыбку. Например, присвоить выкуп, списав потом пропажу денег на мифического бандита, которому удалось уйти. Попробуй проверь, так это или нет.

– Ты говоришь ужасные вещи.

– На тебя просто затмение нашло, не знаю, по какой причине. Ты забыла, где живешь. Может быть, я виноват, что создал тебе слишком тепличные условия, старался даже не упоминать о всей той грязи, которая творится вокруг. Теперь вот пожинаю плоды.

– Я ничего такого не сказала. Хотя бы потому, что ничего не знаю.

– Неважно, знаешь или нет. Они регулярно закидывают удочку, не слишком заботясь, кто именно попадется на крючок. Они давно усвоили правило: использовать можно практически любого человека. Главное – почувствовать в нем слабину. Все еще только начинается. С тебя ведь взяли слово никому ничего не рассказывать?

– «Взяли»? Он был один.

– Ты поняла, что ему было нужно? Что он хотел узнать? Под кого он копает?

Слушая мужа, Катя невольно следовала его логике. Теперь она с ужасом думала, что, возможно, в самом деле допустила большую ошибку.

– Можно не смотреть на меня с такой ненавистью?

– Какая ненависть? Я просто не подозревал, что тебе так легко заморочить голову, что ты способна предпринимать важные шаги, не ставя меня в известность. А если бы я не припер тебя к стенке? Как долго бы ты молчала? Мне нанесли удар в спину – не кто-то там, а моя дорогая жена.

– Если все так плохо, мы тем более не должны держать друг на друга зла, должны простить друг друга.

– А тебе за что меня прощать? – изумился Левитин.

– За твою злость, за твое перекошенное лицо.

– Ну, извини, дорогая. Я еще не сверхчеловек, чтобы сохранять при всех обстоятельствах олимпийское спокойствие.

– Больше ты на меня не злишься, ладно?

– Подозрительное условие. Ты еще что-то натворила?

– Ты должен меня понять. Вчера вечером атмосфера была просто ужасная. Сидим за столом, а под столом как будто покойник.