маршрута, не всегда идущего в фарватере официального религиозного курса. В итоге все приходят к цели: географически – к одной, общей для всех – Сантьяго-де-Компостела, внутренне – к своей личной, намеченной заранее или обретённой в пути. Каждый человек стремится к Богу, неважно каким именем он Его называет, осознаёт ли сам это стремление или нет. Только одни ищут дорогу к Нему самостоятельно, без посторонней помощи, увязая порой в болоте невежества, петляя в непроходимой чаще заблуждений, пробираясь сквозь дебри ошибок и иллюзий. Другие – пользуются надёжными и проверенными «путеводителями», где всё подробно расписано, предопределено и не надо думать и рисковать. Где та грань, что разделяет чёткое следование намеченным ради твоего же блага маякам и ориентирование по компасу, стрелка которого направлена на конечную цель – обретение Бога? Где та золотая середина между плутанием и поиском, советом и прямым указанием, подсказкой и требованием?

…Религиозный путь. Путь веры. Духовный путь. Путь к себе. Путь к Богу. Поиск себя. Поиск Бога в себе… Оттенки исканий, нюансы трактовки целей паломничества, грани самопознания у каждого пилигрима (да и каждого человека) – свои. И наверное, неправильно было бы пытаться их искусственно разделять и сравнивать по значимости.

Католическая принадлежность Пути Сантьяго обуславливает законное (и немалое) влияние католической церкви, претендующей на души и умы своей паствы. Ради этого папа Каликст II в XII веке даровал всем пилигримам, прошедшим Путь Сантьяго, полное отпущение грехов и составил им в помощь первый путеводитель – Кодекс Каликстинос. Ради этого на всём протяжении Камино и поныне существуют Ворота Прощения, пройдя которые паломник получает индульгенцию, не доходя до собора Святого Иакова. Ради этого реставрируются старые и строятся новые храмы, поражающие воображение смелостью идей, неожиданностью образов, оригинальностью архитектуры. Но всё это – лишь форма. А есть ещё суть, опирающаяся на страх или любовь, и в этом выборе – главное. Что ты изберёшь: Страх или Любовь?

Католическая вера долгие века опиралась на страх. Смакование физиологии мучений в аду с кипящим маслом, котлами кипятка, вездесущий образ потрясающей смерти с косой, аккуратно срезанные головы святых и еретиков одинаково пугали простых смертных. Мрачные сюжеты чистилищ и страшных судов украшают алтари и врата сотен церквей. В них отражена жуткая и неотвратимая сепарация людей: в одну сторону отправляются праведники, в другую – грешники. Первые – в окружении поющих ангелов, вторые – под конвоем ужасных рогатых тварей, бичующих хлыстами и колющих остриями пик. И страх оказаться в компании вторых намного сильнее желания попасть в общество первых.

Уродливые порождения основанной на страхе веры, позорные пятна католицизма: инквизиция, конкиста, Крестовые походы. Дабы убоялись. Впрочем, всё это делалось из благих побуждений: открыть глаза незрячим, наставить на путь истинный заблудших, спасти грешников. Потому решения и деяния церкви были твёрдыми и непоколебимыми.

Костры инквизиции с запахом горелой человечины и кровожадностью испуганной толпы – такая же неотъемлемая примета средневековой Европы, как и конкиста – колонизация Нового Света. «Цивилизаторская» миссия была присвоена Испанией в самый разгар деятельности святого трибунала. Видимо, простора для внутренних «чисток» было маловато, и фанатичные отряды «чистильщиков» двинулись осваивать пространства вслед за моряками и первооткрывателями. Открытие Колумбом в 1492 году Западных Индий (так назывались тогда заокеанские земли) трактовалось придворными богословами как «подарок Господа» католическим королям Изабелле и Фердинанду – за неустанные труды по искоренению ереси. У Испании появились богатые земли за океаном, у церкви – новое поприще для борьбы с «еретической скверной». Разбой, грабёж, порабощение, физическое истребление под эгидой христианизации стали обыденным делом для конкистадоров и сопровождающих их инквизиторов. С одобрения католической церкви произошли убийства Монтесумы, Каутемока и других вождей ацтеков, правителя инков Атауальпы, Хатуэя – предводителя кубинских индейцев, не говоря уже о массовых расправах над рядовыми краснокожими. Идолопоклонничество, отказ принять католическую веру, двуличие, выражающееся в одновременном почитании Христа и своих богов, отступничество и отречение – всё это было достаточным основанием подвергнуть любого аборигена процедуре аутодафе и кемадеро[106]. Привычный для цивилизованных испанцев и чудовищный для диких индейцев ритуал проводился в Новом Свете по всем канонам святого трибунала: обвинение, истязание, издевательства, жестокая расправа. Людей пригоняли к месту казни силой, заставляя смотреть на агонию погибающих в костре соплеменников. По замыслу инквизиторов, это должно было вызвать у индейцев страх и беспрекословное повиновение перед белыми людьми и их белым Богом.

Методы инквизиции вольно или невольно перенимались и использовались диктаторами всего мира. Схема традиционна: неосторожное слово, донос, шпионаж, налёт, застигнутая врасплох жертва, арест, допрос, пытки, сфабрикованные показания, видимость суда, приговор, казнь… В поле зрения попадали члены семьи и друзья осуждённого, ведь крамольные мысли «заразны». «Охота на ведьм» была и остаётся синонимом жестокой и беспощадной борьбы с инакомыслием. Разве крематории фашистских концлагерей и застенки гестапо не напоминают о кострах инквизиции и бесчеловечных пытках святого трибунала? Разве поиски «врагов народа» в СССР не похожи на разоблачения еретиков и вероотступников? Разве политическое инакомыслие не карается и сегодня в ряде стран тюремным заключением? Если даже абстрагироваться от изуверских методов и форм инквизиции, разве категоричность современных религий и непоколебимая уверенность каждой из них в собственной, абсолютной и единственно возможной правоте не является, по сути, причиной глубокого, взращённого на страхе антагонизма между ними? Не в мышлении ли инквизитора, прочно укоренившемся в коллективном подсознании, источник ненависти и нетерпимости в нынешнем обществе? А узость мировосприятия и настойчивая агрессивность «добрых намерений» – не они ли толкают и правителей, и обычных людей к силовым методам разрешения конфликтов, к бесчисленным и зачастую бесплодным доказательствам своей правоты, которая в итоге оставляет правдолюбцев в изоляции среди руин поверженных стран, порушенных судеб, покалеченных душ?

Быть может, стоит наконец задуматься над чем-то общим, объединяющим людей? Что стоит над всеми острыми углами, историческими обидами, противоречиями и «принципиальными» расхождениями? Что стоит выше этого? Что важнее правоты? Что сильнее страха?..

Светлые, мудрые люди, живущие в разные эпохи в разных странах, принадлежащие к разным конфессиям, давно нашли ответ на этот вопрос и на протяжении всей своей жизни шли и продолжают идти выбранной дорогой – дорогой любви.

Мать Тереза, католическая монахиня, основательница всемирной женской монашеской конгрегации «Сёстры – миссионерки любви», причисленная католической церковью к лику блаженных, говорила: «Христиане должны постараться быть хорошими христианами, мусульмане – хорошими мусульманами, индусы – хорошими индусами… Нам не нужны ружья и бомбы. Чтобы победить зло, нам нужны любовь и сострадание…»[107]

Её единомышленница Амма (Шри Мата Амританандамайя Деви), индуистка, создавшая мировую благотворительную сеть, одна из президентов Ассамблеи Мировых Религий, считает: «Какую