И с размаху врывались в тоннели грохочущих снов,

Чтоб с утра набирать обороты дневного угара.

А теперь я устал. Я узнал, что холмы и мосты

Друг на друга похожи; мой ум отупел от дурмана

Бесконечных, унылых пейзажей, заезженных до хрипоты,

Как на старой пластинке. Мне скучно и несколько странно.

Я ослаб от бесплодных усилий, от вязкой проформы

Монотонных и гладких колбас ускользающих лет;

Понедельник, среда… тянет скукой от каждой платформы,

И – о господи – даже от пятницы радости нет.

А попутчики… что происходит? так можно рехнуться:

Вот веселая школьница вышла водички попить,

А вернулась блондинкой в соку, предлагающей перепихнуться.

Не успеешь ей юбку задрать и колготки спустить,

Как в лицо тебе – бац! – упираются жирные ляжки

Целлюлитной слонихи, что голосом мерзким, как струп,

Посылает тебя за чайком. Возвращаешься с чашкой —

И глядишь очумело на лысый гнилой полутруп.

Мы не верим билетам. Вокруг шепоток беспокойный;

Ходят слухи, что поезд вот-вот понесётся вразнос,

Что слепой машинист, как послушных баранов на бойне,

Нас на полном ходу замышляет пустить под откос;

Только что мне до слухов – нет в будущем цели и смысла;

То ли дело – былое. Взирая на мир сквозь стекло,

Я слежу, как во мгле расплываются даты и числа,

И гадаю, куда и зачем это нас занесло.

А ведь как я мечтал из вагона когда-нибудь выйти,

Чтоб за руль – самому, чтобы выбор – за мной, чтобы ногу – на газ,

Чтобы в калейдоскопе летящих навстречу событий

Расцветало и пело моё вихревое «сейчас»,

Быть не толстой кишкой бытия, не архивным червём-шарлатаном,

А поэтом, живым, ненасытным, сжигающим дни и года…

Мне казалось – куда уж ясней; только что-то пошло не по плану,

И колеса стучат, и мой поезд идёт в никуда.

Разглядевшей

Разве может горький ствол,

Вросший корнем в самый ад,

Обрасти живой листвой,

Дать сладчайший аромат?

Разве птица, что с ветвей

Спелый склевывает плод,

Может знать, как плоть корней

Точит червь у чёрных вод?

Видел я себя во сне

Древом дивной красоты:

Распустились по весне

Белоснежные цветы.

Был влюбленным парам мил

Аромат его ветвей;

И гнездо подруге свил

В пышной кроне соловей.

Дети в радостный кружок

Собрались к нему бегом:

«Вот так дерево, дружок!

Вот так яблоки на нём!»

Вещим сердцем ты одна

В зачарованном раю,

Сладость ту вкусив до дна,

Распознала боль мою.

Голос горя твоего,

Просочившись вглубь земли,

Оросил печальный ствол,

Раны корня исцелил.

И, сражённый скорбью той,

Соловей умолк тотчас;

А влюблённый понял, что

Спит во тьме любимых глаз…

Только детям невдомёк —

Знай щебечут о своём:

«Ай да дерево, дружок!

Ай да яблоки на нём!»

Перевод с английского Г. Лазаревой

Из греческой поэзии

Константинос Кавафис

Декабрь 1903 года

Я о любви не смею говорить,

о волосах твоих, губах, глазах —

я лишь храню в душе твоё лицо,

храню твой голос в памяти моей,

дни сентября цветут в моих мечтах,

ваяют, красят фразы и слова,

любую тему и любую мысль.

Итака

Когда домой поедешь, на Итаку,

себе ты пожелай дороги долгой

и полной приключений, полной знаний.

Не бойся лестригонов и циклопов,

и Посейдона гневного не бойся,

ты их в пути не встретишь никогда,

пусть только мысль парит и вдохновенье

изысканное греет дух и тело.

Ты знай: ни лестригонов, ни циклопов,

ни Посейдона дикого не встретишь,

коль сам в душе не будешь их нести,

коль на тебя душа их не натравит.

Себе ты пожелай дороги долгой.

Пускай настанет много летних зорь,

когда с такою радостью и счастьем

войдёшь ты в гавань, где ты раньше не был,

задержишься у финикийских лавок,

приобретёшь прекрасные товары:

янтарь, кораллы, жемчуг и эбен,

и всяческих дразнящих благовоний,

побольше благовоний сладострастных;

ступай в египетские города,

учись, учись у тех, кто много знает.

Всегда в уме держи свою Итаку.

Туда добраться – это цель твоя.

Однако, торопить себя не нужно.

Пусть лучше истечёт немало лет

и стариком прибудешь ты на остров,

богатым всем, что приобрёл в пути,

щедрот не ожидая от Итаки.

Дала тебе Итака путь прекрасный.

Ты без неё в дорогу бы не вышел.

Но у неё нет больше ничего.

Ты бедною Итакой не обманут.

Такой мудрец, с таким глубоким знаньем,

понять ты сможешь, что Итаки значат.

Окно табачной лавки

У освещённого окна табачной лавки

они стояли, смешаны с толпой.

Но вот глаза их встретились случайно

и выдали преступное желанье

их плоти – неуверенно, стыдливо.

Затем неверные шаги по тротуару —

и вдруг улыбка, головы кивок.

А уж потом закрытая коляска…

и чувственное приближенье тела к телу,

переплетенье рук, слиянье губ.

Дом с участком

Хотел бы я иметь в деревне дом

с весьма большим участком —

не для цветов, деревьев или зелени

(конечно, и для них – они прекрасны),

но для животных. Да, хочу