Ляжет гроздь лепестков

Тихо и неуловимо

На небесный покров

Сквозь нашествие дыма.

Можно жить взаперти

И на птиц посмотреть,

Но нельзя запретить

Им на юг улететь…

Где душа и золото

Быть мечтают вместе,

Продается молодость

Дешево и честно.

Перевод с украинского В. Науменко

Юрко Издрык

Deмoсeзoн

ну вот пережили зиму

как переползли болото

всего что сошло со снегами —

как будто и не было

а в окна отверстые ныне

весна пробивается золотом

рисует на дереве пятна

и мглою туманит стекло

она авитаминозна

но неумолима как трактор

и трескает спелое семя

и гонит вовсю хлорофилл

кто знает – что с нами будет

свой каждому фактор риска

всегда есть фактор искрения

двух слитых физических тел

ведь наши проблемы – квантовы

а наши приходы – мечены

и наши сезоны – кончены

и наш перелет – шагал

но – байка все перечисленное

весна одевает бантики

и солнца медалька катится

аллах еще тот акбар…

а мы перебыли зиму

как перебили фразу

мы сбили сердечные ритмы

и соль превращали в мель

и все это как-то странно

и все это как-то сразу

и смотрит в глаза охотнику

беспечно веселая цель

Third

я выхожу в свой новый день как в море

меж двух стихий мой бесконечный лов

незримые границы акваторий

порталов бухт заливов и портов

а дом мой – ночь и сонный тихий берег

я сам теперь – лишь сумма сновидений

и за неимением критериев

меж инь и ян я выбираю тень

меж днём и ночью выбираю вечер

пришвартоваться на причал сойти

меж двух стихий предпочитаю третью

и милый дом в котором снишься ты

Пленение

«Крылья мои холодные, мокрые» —

Птица глаголет вещая

«Где ж твое небо бескрайне высокое?

где твой апрель обещанный?

где твои пальцы цепкие чуткие

всех аллергий свидетели?

где же твой норов?

похоть жуткая?

золото где моей клетки?»

птичка моя

не спеши в неволю

олова злата не дам я

дам только хлеба воды и соли

дам тебе свежую память

вволю воздуха и психочувства

шёлк простыней прохладу

нежность станем мешать с распутством

тысячу лет кряду

будем летать будем петь, и пряность

в сердце лета пролита

будем друзей в гости звать как в нирвану

из эры палеолита —

сферы воздушных змеев из ваты

планеры из салфеток

мы перепишем события даты

и книги в библиотеках

мы обустроим весь мир по-новому

станет апрель днём летним

только пожалуйста не верь на слово

дай лишь себя согреть мне

крылья капризны метаморфозны

ты мотылёк – не птица

как пролетела сквозь ливни и грозы

страны миры и лица?

не смастерил я ни клетки ни стана —

плена ярма погони

вольной – воля

а домом пусть станет

горсть из моих ладоней

Fly

Твои лайки я словно янтарь находил

помнил комменты знал все репосты

в виртуальном пространстве никто не один

но у нас был свой собственный остров

твой зеленый сигнал восхождения в чат

мне мигал словно глаз светофора

бил на газ и калечил незрелых девчат

наши рейтинги дали всем фору

и воротами в рай называл я вай-фай

инь и ян конвертируя в байты

настрочили мы писем на весь терабайт

и любовь почтальонили в скайпе

и забанили нас за шальную любовь

Цукерберга М. злые агенты

и теперь между нами закружатся вновь

самолетики белых конвертов

Пределы

обозначить вещи не названные

называть людей без имени

определения станут пазлами

этот мир весь на них распиленный

имена и названия станут масками

не убитыми но и сменными

будут прятать игру гримас и

прочь отсеивать тлен от тлена

название имя – такая иллюзия

словно все учтено и подсчитано

и воздастся всем по заслугам

и воскреснет то что сокрыто

хоть на самом деле все в мире —

лишь транскрипции одного имени

между слов границы размыты

меж вещами – пунктирные линии

и меж нами граница условна

будто тихая гладь воды

я с размаху бросаю слово

и вода похищает следы

Перевод с украинского С. Лазо

Ярослав Павуляк

(1948–2010)

Ярослав Павуляк родился на Тернопольщине. Учился в Львовском училище прикладного искусства на отделении керамики. После окончания работал во львовской картинной галерее, затем в научно-реставрационных мастерских.

1 мая 1969 г. Павуляк установил в родном селе Настасов памятник Тарасу Шевченко, за что подвергся преследованию КГБ. Его дважды исключали из вузов: Черновицкого университета и Каменец-Подольского педагогического института. В 1973 г. Павуляк поступил в Литературный институт имени Горького в Москве.

По окончании уехал в Чехословакию (Братислава). Там в 1979–1991 годах работал в Словацком литературном агентстве. В 1991 г. вернулся на родину. Последнее место работы – заведующий Тернопольским историко-мемориальным музеем политических заключенных и репрессий. Автор трёх книг стихов и поэм.

«В моей каморке среди ночи…»

В моей каморке среди ночи

На стенах окна расцвели,

Лежу, к стене прижавшись боком,

Накрытый сонными крыльми.

В моей каморке одинокой

Поют бутылки под столом,

Лежу, уткнувшись в полночь оком,

С распахнутым во тьму челом.

В моей каморке ночь и брага,

Танцуют двери на траве,

А я лежу на левом