отодвигается на шаг. Крошечная уступка, но кажется важной.

Рордин мрачно хмыкает и возвращается в кресло, откидывается на спинку, как на троне.

– Она могла бы стать ключом к вашему спасению, а ты запрешь ее гнить в башне?

Рордин пожимает плечами.

– Орлейт не вынесет ноши политического союза. Посему, если ты чудесным образом не украл ее сердце, – произносит он, небрежно взмахивая рукой, – будь добр, проследуй на хер. Вместе с кораблями.

Я сглатываю ком и приваливаюсь к стене, отпустив занавесь.

Ему нужны эти корабли. Они нужны людям.

– Предложение действует до полуночи завтрашнего дня, – заявляет Кайнон, и раздаются тяжелые шаги. – Прими верное решение для своего народа, Ро. И для нее.

Последние три слова полны отвращения, подтверждая его недовольство тем, как он воспринимает мою ситуацию.

Нашу ситуацию.

Лишь когда шаги Кайнона стихают, я ускользаю прочь. Тело привычно движется, мысли бурлят.

Подслушанный разговор сорвал с меня маску – вонзил клин вины глубоко в мою совесть. Потому что я, несмотря на нежный возраст, пережила нападение вруков и получила спокойную и сытую жизнь высоко в башенке, пока вокруг рушился мир.

Да, я мучаюсь всякий раз, как закрываю глаза, но мне повезло. Я осталась жива.

Но чего стоит жизнь, если она дается ценой других?

У большинства тех, кто прислуживает в замке, есть семьи в близлежащих деревнях. Матери. Отцы. Дети. Внуки.

Так или иначе, мой защитный круг сжимается – будто ладони на шее.

Душит.

Вынесу ли я то, как Кухарка будет оплакивать новорожденную внучку, потому что я не смогла прорваться сквозь прутья, которыми окружила собственный разум?

Я знаю ответ, и он пугает. Столь же смертельный, как и тот круг, которым я обвела замок.

Время взаймы. Вот и все, чем были эти девятнадцать лет…

И оно истекает.

Глава 34

Орлейт

Несмотря на ревущий огонь, разливающий тепло по всей комнате, каменный пол под моими голыми ногами холоден и неумолим.

И это вполне уместно. Эдакий способ подготовить меня к неизбежной ледяной встрече.

Разглядываю красивое созвездие на двери – россыпь звезд, что окружают полумесяц, словно почитатели.

До меня доносится эхо шагов, сердце заходится лихорадочным стуком, и я перевожу взгляд на Шкаф…

Ладонь сжимает заткнутый пробкой стеклянный флакон.

Рордин будет в бешенстве.

Гулкие шаги все ближе, и я глубоко вздыхаю. Волосы ниспадают на плечи тяжелой вуалью, обволакивают, как золотистый доспех. Не то чтобы это мне поможет.

Слышу, как Рордин вставляет ключ в скважину. Лязг, с которым сдвигается засов.

Слышу, как он открывает дверцу и вынимает кубок…

Тишина.

Ничего, кроме леденящей душу тишины.

Стараюсь не улыбаться, прикусываю губы, чтобы их усмирить.

Наверное, не стоит находить происходящее таким забавным.

Низкое, животное рычание заставляет кожу покрыться мурашками, а потом дверь со скрипом толкается внутрь, и в проем врывается Рордин, пронзая меня сердитым взглядом, словно стрелой.

Затем этот взгляд устремляется к потолку, и Рордин упирает в бока сжатые кулаки, расплескав кристально-чистую воду из кубка по полу.

– Что ты делаешь, Орлейт?

– Просто хочу поговорить. – Я взмахиваю пузырьком с кровью и убираю его в складки утягивающей мою грудь ткани. – В обмен на сегодняшнее подношение ты мне должен разговор. Нормальный, со словами, а не мрачной игрой в молчанку и ворчанием.

Рордин бормочет что-то на странном языке, которого я не понимаю, со звоном ставит кубок на маленький столик и сжимает переносицу.

Щурюсь на него.

– Что не так?

– Ничего.

– Голова болит? – интересуюсь я и машу рукой в сторону своих баночек, наполненных самой разной сушеной флорой. – У меня есть отличное лека…

– Если попытаешься сунуть мне в рот листок, я укушу тебя за палец, получу то, за чем пришел, и уйду прежде, чем ты вообще почувствуешь прикосновение моих зубов. А теперь встань с колен и надень штаны.

Как грубо.

– Ты что, умрешь, если время от времени будешь вести себя вежливо? – спрашиваю я, вставая и поворачиваясь к нему спиной. Послушно роюсь в ящике в поисках одежды подлиннее, поскольку мои короткие спальные штанишки Рордина явно не устраивают. – Кроме того, что-то мои бедра не вызывали у тебя отвращения, когда ты одно из них трогал.

Тишина. Ничего удивительного.

Натягиваю свободные штаны, завязываю их на талии, а потом театральным взмахом обвожу себя.

– Лучше?

Рордин сверлит меня взглядом, так стиснув челюсти, что я невольно задаюсь вопросом, не срослись ли они там намертво.

– Видимо, это значит «да». Наш двусторонний разговор с самого начала пошел как по маслу. Надо почаще ставить перед тобой задачи.

Рордин почти что испепеляет меня, но я отвожу взгляд достаточно быстро, чтобы избежать серьезных повреждений, и указываю на ситцевый сверток в его кулаке.

– Что в руке?

Он подбрасывает сверток в воздух, и я ловко его перехватываю, распускаю завязки, разматываю марлю – и наконец вижу крошечную луковицу такого глубокого фиолетового цвета, что она кажется почти черной.

В нос бьет знакомый густой запах.

– Одна доза каспуна, чтобы ты пережила ночь. Зали сумела раздобыть месячный запас у бродячего торговца по пути через границу.

– Как заботливо с ее стороны.

– Как ей повезло с учетом того, насколько его сложно найти. Ты больше не будешь использовать его превентивно, – произносит Рордин, проявляя свою власть надо мной, но лишь вонзая в мои нервы гвозди.

Вздергиваю верхнюю губу.

– Очевидно.

Меня тошнит от этих игр. Тошнит от всех дверей между нами. Я устала, я разочарована, я переполнена новыми знаниями, которые терзают меня изнутри, и с меня хватит.

Рордин расставляет ноги шире, скрещивает руки на груди, оглядывает меня с откровенным любопытством.

– Ну давай, Милайе.

Вот и дам.

– Ну… для начала, ты что, собирался просто положить вот это в Шкаф и уйти, ничего мне не сказав?! – рявкаю я, размахивая перед ним драгоценной луковицей, которая способна облегчить страшное давление в голове.

– Нет. Я собирался постучать, сообщить, что там кое-что есть, а уже потом уйти, – пожимает плечами Рордин, и его глаза похожи на тюремные камеры с серебряными решетками. – Да, это не готовый порошок, но раз уж ты способна приготовить достаточно экзотрила, чтобы разом взорвать целую армию сердец, с этим ты точно справишься.

Он тычет в сторону моего каспуна, и у меня вскипает кровь.

– Тебе бы поспать.

Рордин вскидывает левую бровь.

– Прости, что?

– Ты слышал, – бормочу я, отворачиваясь к окну.

Как обычно. Получаю лишь ворчливый ответ, который звучит как пощечина. Молчание затягивается, успеваю даже прикинуть, не разбить ли пузырек с кровью об пол, просто чтобы разозлить Рордина. Но затем