Сегодня зеркало мне не враг. Потому что сегодня я не та Орлейт, которая почти всю жизнь прячется за воображаемой линией и пользуется Рордином как щитом.

Сегодня я другая женщина, сильная, собранная, несгибаемая.

– Сильная, собранная… несгибаемая…

Обмакиваю заостренные щетинки, подношу руку и с филигранной точностью наношу на губы алый. Цвет сразу подчеркивает мои лиловые глаза, и он идеально подходит к платью. Но что самое важное – он делает меня другой, а сегодня именно это мне и нужно.

Маска.

Затем – немного сурьмы на глаза, чтобы придать им загадочности. Даже использую заостренную палочку, чтобы провести линию над веком и слегка его удлинить.

Завершив образ, я роняю палочку на туалетный столик.

Я выгляжу такой уверенной и величественной – совсем непохожей на ту женщину, у которой вчера в саду случился срыв. Хорошенькое жертвенное подношение, разукрашенное ровно настолько, чтобы привлечь внимание ножниц, о которых Рордин столь настойчиво предостерегал.

Идеально.

Встав, я разглаживаю ткань, облегающую мне ноги, затем поднимаю с кровати туфли.

Каблуки похожи на огромные шипы, а мне предстоит спуск в почти сто пятьдесят ступеней. Помня об этом, решаю надеть туфли позже и не рисковать полетом до самого низа Каменного стебля и переломом всех костей в теле.

Испытывая на прочность облегающее платье, я постепенно двигаюсь по лестнице, одной рукой придерживаюсь за стену, а в другой держу туфли и подол. И на каждый шаг цежу слова.

Сильная.

Собранная.

Несгибаемая.

Когда я наконец добираюсь к основанию башни, я почти верю себе.

Наклонившись надеть туфли, я замечаю на полу возле открытой двери поднос. На его деревянной крышке примостился маленький бархатный мешочек. Нахмурившись, тянусь к нему…

Дверь с грохотом захлопывается.

Звук скользнувшего в паз засова заставляет сердце ухнуть в пятки. Бросаюсь вперед, хватаю латунную ручку, толкаю…

Дверь не поддается.

Ее раньше никогда не запирали. Я даже не знала, что ее можно запереть.

– Эй! – кричу я и луплю ладонью по дереву с такой силой, что она пульсирует. – Открой сраную дверь!

Единственный на это ответ – пустота безмолвия.

Никаких шагов.

Тот, кто меня запер, стоит рядом и слушает мои вопли. А на такое способен только один он.

– Рордин! Я знаю, что ты там! Открой сейчас же!

Тишина.

Я пинаю дверь, наваливаюсь на нее плечом, ищу способ ослабить петли…

– Рордин!!!

Тяжелые шаги удаляются прочь, а я все брыкаюсь, рычу и срываюсь на крик. Оскалив зубы, выдергиваю шпильку и вонзаю ее в дверь сбоку, где может быть замок, но все тщетно.

Здесь нет слабого места, куда я могла бы влезть.

С погнутой шпилькой в ноющих пальцах я шлепаюсь на пол, разочарованная, взмокшая…

Да как он смеет.

Плюхнувшись на кровать, я уничтожаю взглядом бархатный мешочек. Тот, который я только что открыла и обнаружила запас хорошеньких колокольчиков… без стеблей.

Хмурюсь, ведь понимаю, что это за подарок.

Это задабривание.

Может, Зали рассказала Рордину, что я подслушивала из-за той занавеси. Может, он просто властный ублюдок. Что бы ни стало причиной моего внезапного заточения, результат все равно один.

Я в бешенстве, в ловушке, в тревоге… и это опасная смесь.

Я не глупа, я понимаю. Кайнон увидел во мне то, что ему нравится, – и я для него разменная монета. Против чего явно выступает Рордин.

Пусть он думает, что я выше политического союза, слова Кайнона у подножия Каменного стебля наводят на мысль, что союз самого Рордина как минимум отчасти порожден политикой. А что приемлемо для Рордина, вполне подойдет и мне.

Может, я и не верховная владычица, но кое в чем буду получше Зали. Я могу добыть Рордину сотню кораблей, способ положить конец кровавой бойне по всей земле. Я могу помочь сделать мир безопаснее, всего лишь приняв простую куплу.

Но здесь, в башне, я бесполезна, и в полночь сделка уже отменяется.

У нас мало времени.

Зашипев на мешочек, испытываю легкое искушение вышвырнуть его в окно и посмотреть, как быстро он упадет.

А вообще… пошло оно все.

Скатываюсь с постели, распахиваю дверь и вылетаю на балкон алым вихрем. Прижавшись к балюстраде, окидываю взглядом земли замка, усеянные людьми в ярких одеждах, словно поле диких цветов.

Тут и там стоят экипажи, запряженные лошадьми, которые жуют охапки соломы. К главному входу ведет вереница факелов, готовых освещать путь гостям, чья болтовня доносится до меня в неподвижном сумеречном воздухе.

Уединение вдали от толпы обычно обрадовало бы меня до дрожи, но сегодня я иная. Я смотрю и вижу лишь будущих жертв набега вруков, который я могла бы предотвратить.

Заношу мешочек с цветами над краем, и взгляд вдруг натыкается на длинную металлическую опорную балку, которая проходит от основания Каменного стебля у пятого этажа, пересекает внутренний двор и крепится к массиву замка Нуар.

Сердце радостно подпрыгивает.

– Ну конечно.

Бросаюсь обратно в комнату и оставляю мешочек на подушке – правда, первым делом его обнюхиваю. Я не ищу аромат колокольчиков, но наслаждаюсь запахом кожи и свежего ледяного озера.

Рордин принес мешочек. Он сорвал цветы. Каким-то образом узнал, что они мне нужны. Затем намеренно удалил стебли, нужные для приготовления экзотрила, и оставил лишь бутончики для краски.

Вот ублюдок.

Наношу на губы еще слой глазури, потом хватаю туфли и бегу к лестнице. Ступени залиты тусклым светом заходящего солнца, факелы еще не горят. Их, наверное, никто и не зажжет, поскольку дверь заперта, а я должна сидеть наверху. Но я сегодня иная.

Я сильная. Собранная. Несгибаемая. Та, кто не съежится от резкого взгляда или колкого слова.

Та, кто носит свою кожу с гордостью.

Я прислоняюсь к вогнутой стене, хватаюсь одной рукой за основание высокого, продолговатого окна. Сердце подскакивает, встает комом в горле, когда я смотрю на пропасть пустоты и тонкую балку, что тянется через нее от окна к замку.

Безопасному, прочному замку, чего уж точно не сказать о балке.

Перевожу взгляд на каменный двор пятью этажами ниже…

Упадешь – и все, конец. Но тут или я на цыпочках пройду по балке и доберусь на проклятый бал, или пострадает еще больше невинных людей.

У меня нет выбора.

Заношу ногу, отчего платье тут же лопается по шву от колена до самого бедра. Застонав, я разрываю его до самого низа – пусть уж выглядит как смелый фасон, а потом залезаю на подоконник и хватаюсь руками покрепче.

Если я не погибну сейчас, то мне точно конец, когда