Кто бы, что не говорил, а подопечный настолько вырос – под ним прогибалась кровать, в просторном стойле, полном соломы ему будет комфортней.

Я жалела несчастного, думая что малыш – мутант, но то, что это котенок мантикоры, мне и в голову не приходило.

Вот родственники дома обрадуются.

* * *

Поздним вечером еще были практические занятия на свежем воздухе. Я предвкушала реванш в нашей борьбе с развратной нечистью.

Слишком уж ректор был стоек и несгибаем, хотелось отыграться.

Лжемаг на переменах успевал и адепткам глазки построить и мне подмигнуть. С нашего приключения в городе гномов фальшивый суккуб внезапно стал замечать меня и… невероятным образом выводить из себя.

«Пустили козла в огород, выгнать не можем…» – думала я, наблюдая за любвеобильностью лжемага и медленно зверея.

Демон вконец обнаглел, вел себя так, словно академия принадлежала ему вся до последнего камешка и пропащего адепта. Выпендривался, глумился над правилами, ничто и никто ему были не указ, правда, при этом лекции он вел исправно.

Вокруг него стаями толпились адептки, более он от них не бегал. И вообще маг всячески красовался, словно павлин в брачный период. Жилетки и камзолы фальшивого препода перестали быть уставными, стали ярче и пестрее, а сам он все больше и больше меня бесил, вот как сейчас.

Ректор в несколько бравых, козлиных прыжков забрался на земляной вал. Круговым, эпатажным движением сбросил плащ через голову, предмет одежды, полоща на ветру, будто стяг, спланировал на землю.

– Ну же, смелее! Представим, что я злобный демон! – в каждой руке лжемага вспыхнуло по громадному файерболу. Ректор изображал из себя нечисть разных видов, адептам полагалась противостоять чарам иных существ. – Не стесняемся, деремся в полную силу!

Ага, я представила. Гул демонического пламени, запах серы и треск горящего дерева. Я вздрогнула. Бр-р!

– Не трусим! Кто победит – тому зачет по противостоянию вне очереди! А всем адепткам поцелуй, тоже вне очереди!

Несколько сокурсников, засучив рукава, двинулись в бой. К ним присоединилась ученица, девушка не робкого десятка. Я вот не рискнула с разбегу сунуться в драку с демоном, но я-то знала, что фальшивый препод – высшая нечисть, а они нет.

Серия вспышек и…

Несколько адептов скатились кубарем вниз, смелая адептка съехала с земляного вала на попе.

Сверкала магия, ревело пламя.

Многие пытались, но мало кто смог подняться на искусственный холм. Препод всех отправлял в долгий и безрадостный спуск к подножию.

Демон, посмеиваясь, наслаждался победой и свежим морозным воздухом, выдыхая облачка пара и раскатисто гогоча над попытками адептов.

Ну все гад, ты дорвался! Сейчас я этому стойкому и невозмутимому свежий воздух-то подпорчу!

Я задумалась. Какое заклинание попроще мне применить, чтобы точно удалось? Необходимо что-нибудь незамысловатое, хозяйственное. Так, что нужно сделать с магом? Снять с холма?

На ум пришли только чары для ощипа цыплят: «Снимай перо – загорай кура». Заклятье выдирает у птицы перья и опаливает пух.

Очень полезное в деревне, даже малые дети его знают. Голопузые пострелята балуются ими, оголяя и опаляя все, что попадется у них на пути. Несколько месяцев в году, пока узнавшие новое заклинание дети не наиграются вдоволь, все в селе ходят полысевшие с прореженными волосами и слегка подкопченные.

Магии в чарах мало, вреда… Ну, почти никакого, только гордость немножко страдает.

Растопырив пальцы козой, я произнесла слова, призывающие силу вслух:

– Щипайгорий! Щипайгорий! Щипайгорий!

Вот так просто, двойное заклятие, закрученное, вокруг своей оси, а визуально это выглядит как вертящиеся острые лезвия пламени и ветра.

Птички после чар выходят гладенькие, лысенькие, словно попки младенчиков.

Два кольца, гудя и посвистывая лезвиями, понеслись к зарвавшемуся демонюке.

И в этот момент чертова нечисть сделала шаг в сторону!

О нет! Кольцо огнелезвий полетело не туда! Я с ужасом следила за траекторией полета чар.

Отрикошетив от защитного периметра, они, просвистели мимо лжемага, задев его краем, унеслись вдаль.

Встав на ноги, я проследила взглядом за улепетывающими прочь чарами.

Ректор снисходительно посмотрел на разрезанный рукав, лениво поаплодировал моей тщетной попытке.

– Хорошая реакция, адептка, – похвалил меня демон. – Исключительно за неистовое рвение, получай поцелуй! – Наглец схватил меня за руку и дернул на себя.

«Нет!»

Я только успела заметить искаженные гневом лица грязных сокурсниц, и удивленные сокурсников. Губы соприкоснулись, колени стали ватными и подогнулись.

Мелькнула мысль: если хочу жить, в общую спальню адепток сегодня ночью лучше не возвращаться. Гнев и далеко не ночную, а самую что ни на есть женскую и завистливую месть, лучше переждать где-нибудь в тихом и безлюдном месте.

А после мир потек и заискрился радужными красками.

Из сладостного забытья в реальность меня вернуло чувство опасности.

Ректор лишь слегка нахмурил брови, почувствовав тоже самое, но даже не подумал разорвать поцелуй.

Как бумеранг, все еще работающее заклинание, раскрутившееся на полную катушку, возвращалось. И летело прямо на нас.

Я услышала только удивленное:

– У? – ректора, которого посмели оторвать от важного дела, побеспокоили в такой сладостный момент.

Лжепрепод успел выставить вперед раскрытую ладонь.

Послышался звук: Бз-з-з-з-з!

Мир потонул в сияющей вспышке.

Меня защитил щит мага. Фальшивого ректора, увы нет.

Земляной вал сравнялся с землей. Препод валялся в грязи, у подножия выровненного укрепления. От мага шел сизый дымок, тлела расписная жилетка развратно-неуставного образца. Начищенные ботинки испарились, штаны были ободраны до колен и свисали ленточками. Рукава шелковой блузы держались только на манжетах и колыхались на ветру.

Полигон исчез, со всеми его снарядами и укреплениями, словно корова языком слизала.

Самое страшное было то, что прекрасные, черные с отливом как у вороньего пера волосы демона были наполовину сбриты. Маг щеголял блестящей, как попка младенца, лысой черепушкой. Вернее, ее половинкой.

Осознание накрыло меня. Мне конец. Прятаться надо не только от адепток.

Хлопая глазами от ужаса содеянного, я стыдливо спросила у поверженного демона.

– Я выиграла?

А в голове как птичка билась одна мысль:

«Интересно, сейчас убивать будут или потом?»