– После смерти твоего отца я заболела. Я не могла спать и перестала есть. Твоя тетя выходила меня. Настой лилий, сильно разбавленный водой, излечивает некоторые болезни, включая депрессию. Спустя какое-то время я начала выздоравливать. Но отказывалась снова петь, даже на похоронах. В отличие от еды это стало осознанным выбором, ведь с пением все по-другому. Я просто не могла заниматься тем, что приносило мне столько радости прежде. Не после того, что я совершила.

Леэло не знала, доставляло ли пение радость лично ей. Оно просто было частью нее, как дыхание в легких или кровь в венах. Отказаться от пения не представлялось возможным.

– Китти обычно отчитывала меня на каждом фестивале: «Пой или снова заболеешь. Пой или умрешь», – говорила она. Но чем дольше я отказывалась, тем сильнее она злилась. А потом мне стало еще хуже.

– Ты знала, что болеешь из-за нее? – спросила Леэло, внутри закипал гнев.

– Я поняла это не сразу. Я поверила, когда она сказала, что все дело в пении. Но потом однажды увидела, как она делает мне чай. И с тех пор знала, что она добавляет слишком много экстракта лилии. Достаточно, чтобы превратить лекарство в яд.

Но ведь мама лично предупреждала ее об этом. Каждый раз, когда Леэло готовила чай или настойку, то трижды проверяла все дозировки.

– Тогда почему ты продолжала его пить? – спросила Леэло. – Как ты могла поступать так с собой? Со мной и Тейтом?

– Потому что она угрожала, что расскажет вам о моем проступке. Расскажет всем на острове. И мне кажется потому, что где-то в душе я верила, что заслужила это. Я расценивала это как наказание за предательство семьи и Эндлы.

Глаза Леэло наполнились горячими слезами.

– Это бред. Бросить Найджела на произвол судьбы – вот настоящее предательство, потому что тогда ты бы предала саму себя.

– Сейчас я это поняла, – тихо сказала Фиона. – Прости. Мне стоило бороться сильнее. Ради тебя.

Леэло покачала головой и встала:

– Я не обижаюсь на тебя, мама. Ты считала, что у тебя нет выбора. Но у меня есть выбор, и я выбираю борьбу за Ярена.

Мама попыталась схватить ее за руку, когда Леэло направилась к двери.

– Ты не можешь! Там Сейдж!

Но Леэло уже стояла на пороге, и сестры нигде не было видно.

– Вероятно, она ушла, чтобы присоединиться к Охоте, – пробормотала девушка, чувствуя, что ее опять предали. Как и ее мать, Сейдж была верна острову даже больше, чем собственной семье. Как и Китти, Сейдж, наверное, думала, что делает сестре одолжение.

– Возможно, он еще жив, – сказала она. – Если пение не влекло его прежде, то может не сработать и в этот раз.

– Что ты сказала? – переспросила Фиона.

Леэло обернулась на маму через плечо.

– Я сказала, что магия не влияет на него.

Фиона шагнула вперед и споткнулась, обхватив голову руками.

– Боже, – выдохнула она, когда Леэло поспешила к ней.

– Мама? Ты в порядке?

Фиона замотала головой, пытаясь собраться с мыслями.

– Не понимаю, как я не поняла этого раньше.

– Чего не поняла? В чем дело?

– Я знала, что его лицо мне знакомо, но не могла поверить… Мне следовало догадаться.

Леэло схватила маму за плечо, заставляя посмотреть ей в глаза.

– О чем ты говоришь?

– Надя. Мы с ней стали Стражами в один год. Мы не были близки, но она и не скрывала своего отношения к правилам острова. Она хмурилась на протяжении всей церемонии и после не посетила ни одного фестиваля. Поэтому никто из нас не удивился, когда зимой она попыталась пересечь озеро с новорожденным сыном.

– Что?

Глаза Фионы остекленели.

– Еще немного, и у нее бы получилось. Но лед надломился, и они оба ушли под воду. Если только…

Леэло перестала дышать.

– О чем ты говоришь, мама?

Наконец Фиона собралась с мыслями и пристально посмотрела в глаза дочери:

– Я говорю, что, если ребенок выжил?

Глава пятьдесят вторая

Ярен и Сейдж долго смотрели друг на друга, пытаясь определить, кто двинется первым. Неудивительно, что это была Сейдж. Она бросилась на него с выставленным вперед ножом и промахнулась всего на несколько сантиметров. В последнюю секунду он успел увернуться и побежал к озеру.

Но Сейдж, охваченная яростью, была быстрее. Она прыгнула ему на спину и повалила на землю. Он чудом ухитрился перехватить ее руку с ножом, прижав его к земле. Но в то время как Ярен большую часть дней проводил в мечтах, Сейдж определенно готовилась к подобной схватке. Она ударила его коленом в промежность, и когда он скорчился от боли, прижала нож к его горлу.

– Стоило бы догадаться, что этим все закончится, – сказала она, ее глаза сверкали в темноте.

– Все не так, – выдавил он.

– Не знаю, зачем ты пришел сюда, и знать не хочу. Озеро должно было забрать тебя, но этого не случилось. А моя сестра не убила бы и муху, не говоря уж о человеке. Но она никогда не была твоей, и я не позволю тебе забрать ее у меня.

Ярен впервые осознал, как много Леэло значила для Сейдж, и он прекрасно ее понимал.

– Я знаю, что она не моя, – сказал он. – Но она не принадлежит тебе. Она вольна принимать собственные решения.

– И ты так уверен, что она предпочла бы тебя мне? Возможно, она и повелась на уловки чужака, но Леэло любит остров и свою семью. И ни за что нас не бросит.

Он понимал, как больно, наверное, чувствовать себя отвергнутой из-за незнакомца, хотя, конечно, все было совсем не так.

– Да, знаю. Только если она не чувствует, что должна любить, – ответил он.

Сейдж прищурилась:

– Вот что ты делал? Соглашался с каждым ее словом? Неудивительно, что ей нравилась твоя компания. – Она надавила ему на живот коленом. Пение, которое до сих пор было отдаленным гулом, становилось громче.

– Ты моя добыча, – произнесла она и с этими словами медленно провела ножом по горлу. Не очень глубоко, только чтобы пустить кровь. Чтобы дать понять, что в следующий раз она нанесет смертельный удар.

Глава пятьдесят третья

– Мама, подожди! – кричала Леэло, пока бежала за ней через Лес. Она никогда бы не подумала, что Фиона может двигаться так быстро, особенно выглядя такой болезненной всего минуту назад. Сейчас женщина была полна решимости и не берегла силы на потом.

– Мы должны сказать Китти, – выпалила Фиона. – Она не сможет убить его, если узнает, что он