Но все, что я слышу в своих мыслях, смотря на Маркуса, так это тишину. Он читает мои мысли, но не отвечает.

– Кристалл бери, – велел Дайрус. – У меня не так много времени. Скоро начнется прилив.

– Нет! – кричу я, чувствуя, как за этим снова приходит удар и боль.

И где-то на краю сознания слышу, как Маркус говорит, что любит меня.

Или это кажется? Неужели он не понимает, что меня все равно не оставят в живых, едва получат над ним полную власть?

Камень оказывается в руке моего мужчины. Смелого и такого ненормального, что готов отдать весь мир, лишь бы я жила.

– Мое терпение на исходе, – голосом, которым можно резать камни, сказал Дайрус.

Маркус посмотрел на камень, поднял взгляд на своего отца.

– Смотрю на тебя и теперь точно вижу, какое ты чудовище, – глухо сказал Маркус. – И никак не понимаю, за что мать тебя любила.

Дайрус расхохотался безумным смехом. Звук отразился от стен, на считанные мгновения наполнил пещеру, оглушил и исчез. Все снова погрузилось в тишину и полутьму. Воины стояли неподвижными фигурами, напоминая древние каменные статуи, но обольщаться на их счет я не могла. Пощады они не знают.

– Твоя мать никогда не испытывала ко мне сильных чувств. Я взял ее из древнего, но обедневшего рода, выплатив все долги ее семьи.

Маркус вздрогнул.

– Рассказывать тебе сказку о красивой любви – это было чисто ее желание и ее ложь.

– Не просто так же взял, – глухо заметил Маркус.

– У нее был дар второго уровня. Она так тебе и не рассказала, что могла, как брать, так и отдавать силу?

– Что?

– Шанс, что появится ребенок с высшим даром возрастал. Почему бы не использовать эту возможность, чтобы прийти к власти?

Какое же он чудовище! Самое настоящее.

– Моя мать не могла на подобное согласиться! – выпалил Маркус.

– Ну разумеется. О моих планах она и не догадывалась, пока в тебе не проснулся дар! Он, кстати, был всего лишь второго уровня. И твоя мать отдала всю свою силу, чтобы он стал высшим, желая оградить сына от всех бед разом.

Что? Даже я не ожидала подобного.

– И оказалась безумно упряма в своем стремлении защитить тебя от меня. Не помогли ни угрозы, ни смерть всех ее близких. Единственным, чем я мог на нее надавить – разлучить с тобой.

– Так что же не сделал?

Кажется, Маркус даже не удивился, что отец уничтожил всех его родных.

– Ты бы умер. Пока дар не вошел в полную силу, у вас существовала привязка, которую нельзя было рвать.

Повисла недолгая тишина, а после Маркус сказал так тихо, что сердце пронзила боль:

– Она не просто так умерла, да?

– Догадался, наконец-таки? Нет, не просто так. И я мог бы сказать, что из-за оборвавшейся привязки и заставить тебя вновь испытывать чувство вины, но эта ложь теперь ни к чему. Она умерла по-моему приказу. Гатара была первой, кому я дал кристалл контроля. И когда она стала мне не нужна, отдал приказ.

Не представляю, каких усилий стоило Маркусу, только что узнавшую чудовищную правду, сдержаться. Его лицо осталось невозмутимым. Но… Пусть этого никто не видит, слишком страшат вокруг всех способности Маркуса, но я способна разглядеть в самой глубине глаз и горе, и боль, и страх, так тщательно скрытые за холодной пустотой взгляда.

И все, чего сейчас желаю, броситься к нему, обнять и заставить эти поганые чувства поцелуями и ласками отступить. Я так отчаянно и сильно люблю этого мужчину, что готова по кусочкам отдать ему свое сердце. Пусть согреет его, но не испепелит. Пусть растопит боль и вернувшийся страх. Моей любви должно на это хватить! Я точно знаю!

Но дуло бластера все еще прижато к моим волосам, и нет никакой возможности сдвинуться с места. Я даже не могу помешать тому, что происходит. Только слушать, ужасаться и сходить с ума от страха за моего мужчину.

– Полагаю, разговоров достаточно. Я и так оказался щедрым и ответил на все твои вопросы. В последний раз.

Дайрус издал смешок, и мне захотелось развернуться и от всей души ему врезать по лицу. Но моя ярость утихла, едва снова раздался его жесткий голос:

– Используй кристалл по назначению. Немедленно!

Я попыталась дернуться, но оказалась прижата к Дайрусу. Он схватил за мои волосы и намотал их на кулак, сдвинув бластер к виску.

– Игры закончились, Маркус. И ты знаешь, что меня ничто не остановит.

И Маркус делает то, что ни в коем случае делать не должен. Осколком камня резко скользит по запястью и прикладывает к ране кристалл. Из прозрачного тот сразу превращается в черный, исчезает в теле, словно мерзкое живое существо.

Рука, благодаря мгновенной регенерации у Маркуса мгновенно заживает, и слышится едва заметный смешок от Дайруса.

Я вздрогнула, приходя в себя и возвращаясь в самую ужасную реальность, какая только могла случиться.

Все это время Маркус смотрел мне в глаза. Ни минуты не сомневаясь в своем решении, до конца давая понять взглядом, как сильно любит, чтобы запомнила…

– Оказывается, и на тебя, если постараться, можно найти управу. Впрочем, как и на любого ариата. Руки за спину и отойди к стене, – скомандовал Дайрус.

Маркус Веэйрас

Я ожидал, что случится что-то из ряда вон выходящее. Иначе просто не могло быть, но все равно до последнего момента, когда не стало поздно, не почувствовал присутствие врагов.

Безумное множество кристаллов скрыло любые мысли, а шаги оказались неразличимы. Теперь моя неосмотрительность обойдется слишком дорого.

И я чувствую его… Страх. Он ползет по мне, пробирается в каждую клетку и не дает возможности сдвинуться с места и нормально дышать. Все, что я вижу – распахнутые глаза любимой женщины и прижавшееся к ней смертельное оружие.

Я переступаю через страх и пытаюсь найти выход. Должен.

Собраться. Сосредоточиться. Отвлечь отца разговорами. Зная его натуру, он не удержится и расскажет о своем плане, уверенный, что победил. Уже победил.

Правда, которую я узнаю, режет острыми осколками, ранит так, что от ярости почти нет возможности удержаться.

Но я снова смотрю в глаза Ники. Ничего сейчас не имеет значения, кроме ее жизни, повисшей на волоске. Абсолютно ничего. Я не воскрешу мать и не вернусь в прошлое. Я не изменю характеры лидеров, которые слепо доверяли моему отцу и верили в его идеи. И если Ника умрет, я не спасу ничью другую жизнь, просто пойду следом за ней.

Она настолько моя, что я чувствую ее на расстоянии даже сейчас. И меня оглушает ее боль.

Я почти срываюсь. И лишь ее взгляд заставляет оставаться на месте.

Когда Дайрус, которого язык не поворачивается назвать отцом, велит взять кристалл контроля, на чашу весов ложится все, что мне дорого, и моя любовь к Нике.