— Стой, дурак! — Оперативник с силой оттолкнул его. Тут подоспел Петрушевский, кляня новую обувь, благодаря которой натер мозоли, мешавшие передвижению, и они вместе скрутили коллекционера.

— Хорошо, что вовремя подоспели, — Виктор кивнул на унитаз. Следователь склонился над ним и ахнул. В воде сверкали бриллианты.

— На первый взгляд, похожи на наших красавчиков, — улыбнулся Петрушевский. — Но тут явно не все. Вася, — обратился он к притихшему Большакову, — нехорошо бегать от милиции. Разве тебе мама этого в детстве не говорила?

Коллекционер попытался что-то сказать, но закашлялся и закрыл рот рукой. Анатолий пристально посмотрел на него:

— Вася, а ты, часом, пару безделушек не проглотил?

Расширенные зрачки жулика выдали его с головой.

— Все-таки проглотил… — понял следователь. — Ну ты, Вася, и идиот! Представляешь, что будет с тобой минут через пятнадцать? Ты думаешь, все выйдет естественным путем? Как бы не так. Острые края бриллиантов проколют кишки и вызовут кровотечение. Даже не знаю, что теперь делать. Можем и не довезти до больницы.

— Пожалуйста, спасите! — прошептал побелевший как полотно модник, расстегнув пуговицу батника.

— Если только ты как на духу нам все расскажешь, — заметил Анатолий.

Василий молитвенно сложил маленькие, пухлые ручки: — Клянусь!

— Давай, Виктор! — поторопил Петрушевский коллегу, собравшего со дна унитаза бриллианты, и вдвоем они повели задержанного к машине. Большаков, будто сдувшись и мигом утратив весь свой лоск, покорно влез на заднее сиденье. Он тихонько всхлипывал, и милиционеры понимали, что этот дурак по-настоящему напуган. Думал ли он о чем-нибудь, глотая драгоценности? Если только о том, что парочку удастся сохранить. А вот теперь, когда до него дошло, что он натворил и чем это может закончиться, Василий присмирел, как ягненок. Сейчас он вызывал искреннюю жалость, и Виктор дружески похлопал его по плечу:

— Не бойся.

До ближайшей больницы, где сотрудники ГУВД намеревались сделать задержанному рентген, было недалеко. Несмотря на кучу народа в травматологическом отделении, их приняли без очереди: сработали удостоверения. Люди с синяками, ссадинами и подозрениями на переломы с интересом смотрели, как двое в форме ведут под руки дрожавшего, модно одетого мужчину в желтом батнике.

— Че натворил? — полюбопытствовала старушка с раздувшимся пальцем. — А может, сами его и избили и теперь снимок делают, — предположила она.

На ее слова никто не обратил внимания. Петрушевский и Сарчук втолкнули пленника в рентген-кабинет, и хмурая женщина неопределенного возраста в белом халате, заставив Большакова предварительно выпить какую-то жидкость, отправила его за ширму. Милиционеры ждали, пока она делала снимок пищевода и желудка. Спустя некоторое время дама принесла готовые, еще влажные снимки и ткнула пальцем в какие-то затемнения.

— Есть, — буркнула она. — По виду, кольцо, а тут, похоже, серьги. Впрочем, пусть этот идиот сам скажет, что глотал. Надо же, сколько дури в голове у некоторых! — Врач обидчиво поджала губы, словно это касалось ее лично.

— Слышал? — обратился к Василию Сарчук. — Рентген, брат, не обманешь. Кайся, что слопал.

— Операцию! — прохрипел несчастный. На него было жалко смотреть.

— Э брат, после операции жди, когда ты очухаешься, — невозмутимо ответил Виктор, тряхнув чубом. — А нам преступников сейчас нужно ловить. Так что давай не задерживай следствие.

Большаков вздохнул, видимо, осознав тщетность упорства, и начал рассказывать, пока его вели в палату. Пару дней назад на него вышли солидные люди. Понятное дело, солидными они значились в криминальных кругах. Кто — пусть товарищи сыщики не спрашивают. Если он назовет хотя бы парочку фамилий — ему не жить. Говоря о сообщниках, Вася заикался и запинался, но, подбадриваемый Петрушевским, продолжал дальше. По словам этих серьезных людей, один человек хотел сбыть старинную коллекцию украшений по смешной цене. Когда ему перечислили примерный список драгоценностей и назвали сумму, Большаков сразу понял, что речь идет о краденом.

— И чего же позарился? — спросил Анатолий. — Не позарился бы — геморроя бы не было.

Жулик стукнул себя по лысеющей голове.

— Да бес попутал, товарищ начальник, — признался он. — Цена больно привлекательная. За такую порой и десяток колец не купишь, а тут — старина, да какая! Короче, сломался я, каюсь, грешен.

Они уже подошли к гастроэнтерологическому отделению, и молодая медсестра, уточнив, кто они, указала на отдельную палату.

— Вам сюда. Операция через три часа. Сейчас возьму анализы.

Коллеги подтолкнули Большакова в его временные хоромы.

— Повезло тебе, — усмехнулся Виктор. — Лежи, отдыхай, жизнь свою никчемную перебирай да думай, как в тюрьму не загреметь. Впрочем, ты это уже делаешь. Продолжай, голуба ты наша.

Вася нервно глотнул, и острый кадык дернулся на его шее.

— В общем, потом мне позвонил тот самый продавец, — признался он, — и сразу назначил встречу. Меня удивило, что она планировалась в сквере спального района в полночь. Я должен был сидеть с деньгами на скамейке и держать в руках «Комсомольскую правду». И я выполнил его условия, — мужчина поежился. — Мне было жутко торчать под фонарем в совершенном одиночестве, шелест листвы пугал меня, любые звуки наводили на зловещие мысли. Продавец появился, как дьявол: в черном длинном пальто, несмотря на жару, и в черной шляпе, скрывавшей лицо.

— Вы Большаков? — быстро уточнил он. Я кивнул.

— Покажите деньги, — велел продавец. Я повиновался, хотя должен был попросить его предъявить товар. Впрочем, он меня не обманул.

— Взгляните сами, — незнакомец развернул пакет, и при свете фонаря блеснули бриллианты. — Как я и обещал, старинные гарнитуры. Правда, в одном не хватает сережки. Но это уже не моя вина.

Я почему-то подумал, что он потерял ее при ограблении.

— И ты не ошибся, — вставил Виктор, подумав, что, может быть, от страха Большаков заговорил красиво, как писатель. — Давай дальше.

— А дальше ничего интересного не было, — Василий дернул плечом. — Я отдал ему деньги, он всучил мне сверток и растаял в темноте, — модник жалостливо посмотрел на Анатолия: — Товарищ следователь, если вы меня спросите, как он выглядел, ей-богу, не скажу не потому, что не хочу, а потому, что он замаскировался, гад. Роста вроде высокого, по голосу не старый — а больше ничего, хоть убейте.

— Вася, ну ты же наблюдательный человек! — улыбнулся Анатолий. — При твоем занятии иначе нельзя. Неужели ты не обратил внимания на какую-нибудь мелочь?