в Великобритании, Андерсон восхищался Дарби и был лично знаком со Скофилдом и Муди. Кроме того, за годы, проведенные в министерстве внутренних дел, он наладил тесное общение, в том числе с несколькими премьер-министрами, включая Гладстона, Асквита, лорда Солсбери и, в чем можно усмотреть знак судьбы, Бальфура445.

Сильное впечатление на Андерсона произвела малоизвестная книга, опубликованная в 1863 году членом движения Плимутских братьев по имени Бенджамин Уиллс Ньютон под названием «Перспективы рассмотрения десяти царств». Ньютон сосредоточился на толковании десяти пальцев зверя из книги Даниила; в те годы христиане видели в глиняных ногах этого зверя Римскую империю, значит, десять пальцев должны были обозначать, по мнению Ньютона, десять национальностей – или царств. Ньютон полагал, что вторым признаком наступления конца времен, наряду с исполнением давнего пророчества о возвращении евреев в Палестину, будет воссоединение этих десяти древних царств в новую Римскую империю:

«Окончательное разделение на десять царств, представленных десятью пальцами, есть событие, которое фактически предшествует концу времен и совпадет, вероятно, с утверждением неверующего Израиля на собственной земле»446.

Для Ньютона создание современных национальных государств по всей Европе после Наполеоновских войн и Венского конгресса 1815 года означало появление новой Римской империи, сулившее неизбежный и неминуемый конец света, поскольку «приход к власти правительств, каковые на словах или фактически являются демократическими монархиями, будь то в Англии, Бельгии, Франции, Алжире, Португалии, Испании, Италии, Австрии и Греции, а также та благосклонность, с какой принципы жизни западноевропейских народов ныне воспринимаются в Константинополе, Египте и Тунисе, указывают на приближение срока, когда глина, смешанная с железом, станет должным образом воплощать в себе характер государственной власти по всей Римской империи»447.

Идея возрождения Римской империи из десяти государств и с антихристом во главе – прекрасный образчик убежденной предвзятости. Это пророчество стало настолько популярным среди диспенсационалистов, что почти любой библейский отрывок, где упоминалось число десять, трактовался как предсказание восстановления древнего Рима. Дарби, например, не скрывал своих чувств по поводу десятирогого зверя из книги Откровение:

«Вопрос о том, является Луи-Наполеон антихристом или нет, вызвал столь бурное обсуждение, что я не могу остаться в стороне: лично мне ясно, что он – великий посланец латинского, или десятирогого, зверя наших дней и что все его действия отчетливо знаменуют собой приближение финальной сцены. Хвала Богу!»448

В 1881 году Андерсон, вдохновленный сочинением Ньютона, опубликовал трактат «Грядущий князь», смелое и провокационное пророчество, не утратившее своей значимости по сей день. (Примечательно – и типично для фракционных метаний среди диспенсационалистов всех эпох, что Ньютон к тому времени подался в независимые баптисты и сделался яростным критиком диспенсационализма449.) Положение Андерсона в обществе обеспечило ему свободу мысли, которая оформилась в пророческую систему, послужившую основой мрачных прогнозов конца двадцатого столетия – к примеру, от Джерри Фолуэлла и Хэла Линдси [135], не говоря уже о зловещих и феноменально прибыльных романах Тима Лахэя и Джерри Дженкинса.

Трактовка диспенсационализма по Андерсону в конце девятнадцатого столетия, восходящая непосредственно к книге пророка Даниила (9:24–27), имеет важное значение для понимания корней современного американского протестантского фундаментализма. Эти четыре стиха книги пророка Даниила описывают библейский период в «семьдесят седмин» между возвращением евреев из Вавилонского плена и приходом Мессии. Как ни странно, в стихах этот отрезок времени делится на три периода, а именно: семь седмин, шестьдесят две седмины и последняя седмина, которая тоже делится пополам. (Название книги Андерсона отсылает к «грядущему вождю» [136], то есть к антихристу, который возглавит конфедерацию десяти народов.)

Как тут не вспомнить расчеты миллеритов, которые приводились в предыдущих главах, на основании книги пророка Даниила, где говорится о 2300 «вечеров и утр», иначе – лет, между возвращением евреев из Вавилона и концом времени, который должен наступить в 1843 или 1844 году450. Андерсон вместо лет решил сосредоточиться на семидесяти «седминах», то есть на 490 днях / годах из девятой главы книги пророка Даниила, усмотрев в них временной промежуток между возвращением из Вавилона и Вторым пришествием. Расхождение в 1810 лет между оценками Андерсона и подсчетами миллеритов наглядно подчеркивает неточность библейских пророчеств; здесь показательно, как именно толкователи Библии преодолевают когнитивный диссонанс с разницей почти в два тысячелетия относительно длительности указанного временного промежутка.

Чтобы как-то обосновать эту «коррекцию» в 1810 лет, понадобилась невероятная изобретательность: Андерсону ведь требовалось справиться с неверием и убедить богословов. Вторя Дарби, он остановил апокалиптический «хронометр» на распятии в конце шестьдесят девятой седмины, когда Мессия «отстранен», и снова запустил его с появлением антихриста. Возобновление хода времени в апокалиптическую семидесятую седмину «будет предвосхищено пришествием другого князя [антихриста], который заключит семилетний завет (или договор) с евреями; в середине седмины (то есть через три с половиной года) он нарушит этот договор, запретит молиться в храме и подвергнет поруганию таинства их религии. Все настолько ясно, что поймет даже любой умный ребенок»451.

Андерсон почти не сомневался в том, что эта последовательность событий уже начала разворачиваться и что она подразумевает «исход какого-то великого европейского кризиса в будущем, когда сложится эта конфедерация наций и, таким образом, будет подготовлена сцена для появления ужасного Существа, великого вождя людей в судьбоносные дни, которые должны завершить эру языческого превосходства»452.

Диспенсационалисты заранее определили два события, которые ознаменуют конец этого срока и возобновление хода времени, а также привлекут внимание Всевышнего к евреям и тем самым возвестят о конце времен: это возвращение евреев в Святую Землю и восстановление Римской империи в виде европейской конфедерации десяти народов с антихристом во главе. Дарби оставил после себя десятки томов сочинений, но нечитабельность стиля ограничила круг его читателей небольшим ядром грамотных и решительных верующих. С другой стороны, проза Андерсона чиста и прозрачна, как отменный кларет, а точное предсказание о возвращении евреев в Палестину в «Грядущем князе» воодушевляло более поздних читателей в двадцатом столетии.

Пророческую силу книги Андерсона подкрепляло то обстоятельство, что она была опубликована в 1881 году, за десять с лишним лет до того, как Теодор Герцль основал современное сионистское движение, выпустил трактат «Еврейское государство» и созвал Первый всемирный сионистский конгресс, а также за треть столетия до того, как генерал Эдмунд Алленби отнял Иерусалим у турок-османов. До этих событий перспектива возрождения еврейского государства в Палестине казалась далекой даже Андерсону, который писал:

«Пророчества о восстановленном Израиле многим кажутся столь же несбыточными, какими виделись нашим предкам в прошлом веке предсказания нынешних триумфов электричества и пара»453.

Сегодня пророческое видение Андерсона о восстановлении еврейской власти в Палестине поражает. Увы, этого нельзя сказать о его прогнозе относительно обновленной Римской империи: ее все нет, и потому христианские фундаменталисты испытывают определенные сомнения. Например, через полтора столетия