среднего роста, выделялся бледностью своего лица с резкими чертами. На боку у него висела кобура с большим револьвером, а в руке он держал томик Библии. Держался он вежливо, вел себя искренне, но смотрел настороженно и словно пронзал взглядом. В разговоре он глядел собеседнику в глаза, будто пытаясь заразить своей верой и наполнить своей силой. Припоминаю, что он прибыл незадолго до заката, и гаснущее светило придало его появлению атмосферу таинственности и драмы»467.

Прибытие Уингейта в Палестину совпало с серией яростных атак арабов на еврейские поселения и на британские гарнизоны, имевшие задачу не допускать, чтобы арабы и евреи резали друг другу глотки. Очевидная симпатия Уингейта к евреям вскоре разрушила хрупкое перемирие, необходимое для выполнения этой задачи, что вызвало недовольство его командиров, как правило, стоявших на стороне арабов.

Уингейт считал, что евреи проявляют чрезмерную пассивность при защите своих поселений от арабских атак, и уговаривал их перейти в наступление. На протяжении всей своей карьеры он предпочитал совершать диверсионные рейды в тыл врага; первоначально ему поручили обязанности офицера разведки, но вскоре были сформированы Особые ночные эскадроны (ОНЭ), подразделение численностью приблизительно двести человек, три четверти из которых были евреями под командованием британских офицеров. Предполагалось, что это подразделение будет оборонять стратегически важный нефтепровод из Ирака к Средиземному морю, но летом 1938 года ОНЭ устроили ряд нападений (в основном успешных) на арабов.

Как намекал Даян, называть Уингейта человеком эксцентричным было бы преуменьшением. Он имел обыкновение выходить к своим солдатам совершенно голым или в одной только шапочке для душа, а порой и мылся перед строем. Он также поглощал в больших количествах сырой лук и неоднократно заставлял солдат пить вместе грязную воду и есть немытую еду – в убеждении, что тем самым повысится сопротивляемость местным болезням.

Диспенсационалистское семейное наследие руководило действиями Уингейта в Палестине; однажды он сказал своей теще, что «евреи должны обрести родину в Палестине, тогда сбудутся библейские пророчества»468. Кроме того, он не упускал случая подкрепить духовные устремления более приземленными соображениями и повторял, что сильный еврейский народ станет верным союзником Британской империи.

Явная симпатия к сионистам довольно скоро обеспечила ему неприязнь как со стороны арабов, которые назначили цену за его голову, так и со стороны командования, которое не одобряло тактику диверсий «переодевания евреев в мундиры британских солдат». В конце концов Уингейта засадили за штабную работу в Иерусалиме, а в мае 1939 года и вовсе отправили домой, в Великобританию, служить в составе зенитной батареи469. Он пробыл дома до начала Второй мировой войны, после чего отправился в Судан и Эфиопию с приказом возглавить «Силы Гедеона», партизанское подразделение, которое сражалось с итальянскими захватчиками. С началом войны на Тихом океане его перевели в Бирму, где он организовал знаменитое тайное подразделение чиндитов (также известных как «Рейдеры Уингейта»); эти коммандос британской армии непрестанно донимали японцев, мешая тем закрепиться на субконтиненте. 24 марта 1944 года он погиб в авиакатастрофе в Индии470.

Уингейт не только бесцеремонно нарушал условия британского мандата в Палестине, но и, что не менее важно, дерзко отвергал наставления диспенсационалистов, которые, напомню, были против активного содействия наступлению конца света; операции ОНЭ под его началом, выверенные тактически, внушали благоговение еврейским военачальникам. Он воспитал почти всех высших израильских офицеров, которым предстояло прославиться в грядущих войне за независимость 1948 года и Шестидневной войне 1967 года, в том числе Моше Даяна, Игала Аллона, Игаэля Ядина и Ицхака Рабина. Также Уингейт заложил основы политики, сегодня известной как «политика фактов» и подразумевающей завоевание территорий с основанием на них поселений471. По словам Даяна, «Уин-гейт был для меня идеальным наставником. Его советы стали частью меня и впитались в мою кровь»472. По всему Израилю ныне встречаются городские улицы и общественные места, названные именем Уингейта, а еще его имя носит тренировочный центр национальных спортивных команд.

По окончании войны он собирался выйти в отставку и вернуться в Палестину; Давид Бен-Гурион, основатель государства Израиль, говорил, что будет «естественным выбором» назначить Уингейта главнокомандующим израильской армией473. Его умение выживать в этом случае, несомненно, сказалось бы на последующей истории Ближнего Востока. Остается лишь гадать, смогла бы израильская армия с Уингейтом во главе удержать Старый город Иерусалима в ходе войны за независимость и принесло бы его харизматическое руководство более громкую победу – с покорением Западного берега реки Иордан. Или, быть может, его эксцентричное поведение оказалось бы роковым для молодого еврейского государства?

Призрак Уингейта до сих пор бродит по Ближнему Востоку. В сентябре 2000 года Ариэль Шарон, выступая в качестве лидера оппозиционной партии «Ликуд» и в окружении почти тысячи вооруженных полицейских, практически в одиночку спровоцировал смертоносную Вторую интифаду [141] и отправил в небытие предыдущие мирные соглашения своим посещением Храмовой горы. Уингейтом он восхищался с детства; кроме того, Уингейт был командиром молодого солдата по имени Авраам Йоффи, который позднее оказался наставником Шарона.

* * *

Судьбоносный визит Шарона на Храмовую гору лишний раз подчеркнул ее статус самого спорного объекта недвижимости во всем мире: это участок площадью 35 акров в лабиринтах иерусалимского Старого города, который сам тесно связан с нарративами последних времен, а также с религиозными маниями христиан, иудеев и мусульман. Не исключено, что именно здесь начнется и разгорится третья мировая война с участием иудейских, христианских и мусульманских миллениалистов в качестве основных действующих лиц.

Грубо говоря, Старый город площадью 220 акров можно описать как квадрат с Храмовой горой в юго-восточном углу. Если обходить его периметр по часовой стрелке, двигаясь от горы, мы последовательно проходим через еврейский, армянский, христианский и мусульманский кварталы, а затем возвращаемся к горе, на которой христианские и иудейские религиозные экстремисты (у каждого собственный сценарий апокалипсиса) желают возвести Третий храм.

Никто не знает в точности, где находился Первый храм, построенный царем Соломоном и разрушенный вавилонянами; чаще всего говорят, что теперь на этом месте стоит святилище Купол Скалы на горе. (Даже до того, как евреи заняли Ханаан, тут, вероятно, было капище иевусеев, побежденных Давидом, отцом Соломона.) Второй храм построен по возвращении из Вавилонского плена, в конце шестого столетия до нашей эры; его восстановили и расширили при Маккавеях, затем снова расширили, до нынешней Храмовой горы, при Ироде, а затем римляне разрушили храм в 70 году нашей эры.

Арабы завоевали Иерусалим в 637 году и завершили строительство мечети Купол Скалы в 692 году. Второе грандиозное архитектурное сооружение горы, мечеть аль-Акса, начиналось с простой лачуги и неоднократно перестраивалось после землетрясений, прежде чем обрести окончательную форму около 1035 года. Согласно мусульманскому вероучению, в 621 году пророку Мухаммаду приснился сон, в котором он побывал на