и Валенсия; в 1715 г. то же самое произошло с Каталонией. Филипп V действовал последовательно, поскольку он сохранил местные фуэро баскских провинций и королевства Наварра. Различия в политике по отношению к разным территориям объясняются разными позициями, которые те занимали в ходе конфликта за наследство: баски и наваррцы поддержали Филиппа V, в то время как каталонцы, арагонцы и валенсийцы показали, что не выполняют свой долг верности государю. В соответствии с представлениями той эпохи такое поведение заслуживало наказания, каковым и стала отмена фуэро.

С утверждением династии Бурбонов в Испании начинается новый исторический период. Это уже не та пестрая по составу Испания, какой она была при Габсбургах, она более унифицирована и лучше организована. В XVI–XVII вв., когда речь шла о монархе, обычно говорили не о короле Испании, а о Католическом короле, так как, строго говоря, Габсбурги никогда не были королями Испании, но королями Кастилии, Арагона, Валенсии, графами Барселонскими и т. д. С приходом Филиппа V, причем еще до «Нового установления», положение изменилось. В дипломатических документах начала правления (1701) Филипп V именуется «королем Испаний», в Утрехтском мирном договоре и особенно в испанобританском договоре от 13 июля 1713 г. — «Католическим королем Испаний», в то время как в других договорах, например в испано-савойском договоре того же года, он уже фигурирует как «Католический король Испании». Действительно, с правления Филиппа V уже можно говорить об Испании как сплоченном и едином государстве с политической и институциональной точки зрения, а также о том, что озабоченность судьбой своей малой родины, столь свойственная просветителям, оказалась вполне совместимой с чувством принадлежности к одной национальной общности.

Приход Бурбонов характеризуется укреплением королевского абсолютизма и началом функционирования более эффективной системы управления. Уже какое-то время политическая теория, согласно которой в основе управления лежал дуализм короля и королевства, представленного кортесами, была не более чем фикцией. Бурбоны не упразднили этот институт, но лишили его всех прерогатив. Кортесы созывались только для официальных церемоний, например чтобы присягнуть законному наследнику трона или приветствовать нового государя, вступившего на трон. С ними уже не советовались относительно принятия новых законов или сбора налогов. Такая организация управления была обычной для Бурбонов. Советы по-прежнему существовали, но отошли на второй план и были сведены к роли институтов чисто технического характера, за исключением Совета по делам Кастилии — его важность и полномочия, напротив, выросли. Фактически именно в этом Совете разрабатывались решения, наиболее важные для политической жизни страны. Секретариат королевского кабинета стал главным административным институтом. Вскоре его разделили на пять специализированных направлений, которые называли секретариатами: Государственный, Военный, Финансовый, Флота и Индий, Правосудия (Правосудия и Милосердия); позже их стали называть министерствами. Исполнение решений было возложено на новую бюрократию.

Главное место в этой реорганизации административных структур принадлежало институту интендантов. С 1711 г. в некоторые города наряду с коррехидорами назначали и интендантов. Более точно их функции определил в 1718 г. один из декретов Патиньо, но особенно важным был документ 1749 г., когда министром был маркиз ла Энсенада. Теперь власть коррехидоров сводилась к административным вопросам, в то время как интенданты получили полномочия скорее политического характера: они были представителями центральной власти, уполномоченными вводить в действие принятые в Мадриде решения и контролировать их выполнение. Прежде всего они занимались общими вопросами правосудия и управления, а также финансами и военными проблемами. Вся территория, кроме Наварры и Страны Басков, была разделена на 11 генерал-капитанств: Малага, Севилья, Тенерифе, Бадахос, Самора, Ла-Корунья, Астурия, Сарагоса, Барселона, Валенсия и Пальма[217].

Все больше внимания правительство уделяло армии. На смену прежним наемникам пришла постоянная армия, основанная на моделях Франции и Пруссии. Терции превратились в полки. Для управления этой новой армией использовались дворяне, получившие профессиональное образование в военных академиях; так, в подготовке кадров для артиллерии начиная с правления Карла III важнейшую роль играла академия в Сеговии. Иерархия званий шла от генералов и бригадиров до сержантов; промежуточными звеньями были полковники, командиры батальонов, главные сержанты (ответственные прежде всего за вопросы снабжения), подполковники, капитаны, лейтенанты, прапорщики, кадеты, а также адъютанты. Сильно изменились и способы комплектования армии. Окончательное оформление новой системы датируется 1770 г., когда ввели пятилетнюю обязательную военную службу. Изначально ее обязаны были нести все испанцы в возрасте от семнадцати до тридцати шести лет: из каждых пяти жителей по жребию один становился рекрутом («кинтас»). Когда этого оказывалось недостаточно, зачисляли добровольцев, а также силой забирали в солдаты бродяг.

Являясь и средиземноморской, и атлантической державой, Испания, чтобы гарантировать безопасность своих коммуникаций и заставить соблюдать свою монополию на торговлю с американскими колониями, должна была укреплять и модернизировать свой военный флот. Первым шагом в этом направлении стало создание в 1717 г. в Кадисе школы гардемаринов. В правление Фердинанда VI масштабные реформы провел маркиз ла Энсенада, который в 1743–1754 гг. занимал пост военно-морского министра; основное внимание он уделял двум дополняющим друг друга вопросам: набору экипажей и вооружению кораблей. Контролировался и регламентировался учет военнообязанных моряков. Строились и расширялись современные военно-морские арсеналы в Испании (Кадис, Эль-Ферроль, Картахена) и в Индиях (Гавана). Постоянно росло количество кораблей. Несмотря на войны, реорганизация флота продолжалась вплоть до конца столетия.

Не все эти реформы, предпринятые с целью большей централизации власти, вызваны французским влиянием, столь очевидным в первых шагах новой династии. Многие были задуманы еще до ее восшествия на престол, хотя и не воплощены в жизнь. Утрехтский мир освободил государство от бремени, связанного с пребыванием Фландрии в составе Испанской монархии и династическим союзом с австрийскими Габсбургами, и Испания воспользовалась благоприятной конъюнктурой для проведения реформ, стремясь в XVIII в. восстановить свои позиции великой европейской и мировой державы.

Внешняя политика

Условия Утрехтского мира (1713), завершившего Войну за испанское наследство, были для Испании очень неблагоприятными. Ей пришлось отказаться от всех своих владений в Нидерландах и Италии, а если говорить о самой территории Испании, то Англия сохранила Гибралтар; она же добилась двух важных уступок в Атлантике: монополии на ввоз чернокожих рабов в Америку (асьенто) и права посылать туда для торговли «разрешенный корабль». Торговой монополии Испании в Индиях был нанесен серьезный удар. В испанской дипломатии времени правления Филиппа V привлекают внимание усилия с целью пересмотреть те условия Утрехтского договора, которые очевидно противоречили истинным интересам нации и ее наиболее укоренившимся традициям. Король легко смирился с утратой Нидерландов и, напротив, так и не принял статьи договора, относящиеся к Индиям и Италии: первые, поскольку речь шла о том, чтобы сохранить и приумножить важные для Испании источники доходов, коль скоро Испания хотела оставаться великой державой; вторые — поскольку со времен Средневековья Сицилия,