предметом особого беспокойства были цыгане. В 1748 г. маркиз ла Энсенада решил приговаривать их к тюрьме и галерам. Спустя 20 лет Кампоманес вернулся к этому вопросу и предложил поселить самых старых из них в некоторых городах, а остальных отправить в Америку. Цыгане были интегрированы в испанское общество только в 1785 г. благодаря прагматике, изданной по инициативе Флоридабланки. В ней торжественно объявлялось, что они не принадлежат к «нечистой расе» и имеют те же права, что и остальные испанцы; взамен требовалось, чтобы они ассимилировались. Эта мера, похоже, оказалась эффективной, так что к концу столетия более 9 тыс. цыган из 10 тыс., которые жили в Испании, перешли к оседлому образу жизни.

Церковь, религия и государство

В Испании развитие Просвещения не привело к противостоянию с религией. Всё, что предлагали реформаторы, — с одной стороны, сделать религию просвещенной, а с другой — поставить клир на службу государству и заставить его участвовать в модернизации страны.

В народной религии реформаторы видели только невежество, предрассудки и фанатизм. Их шокировали процессии Страстной недели (Семана Санта) с их бичующимися, представления на праздник Тела Христова (Корпус Кристи), паломничества, а также празднества и пиры, организованные братствами, в которых видели только расточительство. Министры рассчитывали, что священнослужители направят массу испанцев к религии, очищенной от предрассудков, но для этого было необходимо, чтобы сами они соответствовали этой задаче. Как правило, епископы, назначенные по предложению короля, отвечали необходимым требованиям и могли существенно помочь усилиям правительства по реформированию страны. Некоторые примеры очень выразительны, как, например, кардинала Лоренсаны, архиепископа Толедского, который поощрял производство шелка и направил приходским священникам своего архиепископства пастырское послание о том, как усовершенствовать земледелие и таким образом улучшить положение крестьян; епископ Малаги потратил 10 млн реалов на сооружение акведука; есть и другие примеры такого рода.

Напротив, многие приходские священники были почти неграмотными, а некоторые вели отнюдь не подобающий их статусу образ жизни. Реформы, решение о которых было принято во исполнение Конкордата 1753 г., имели целью исправление этой ситуации. По специальному постановлению 1768 г. сократилось количество бенефициев, обеспечивавших приходских священников достойными доходами; при этом им предписывалось постоянно находиться в своем приходе. Было покончено с сомнительными ситуациями, когда лица, формально не принадлежавшие к духовному сословию, пользовались его привилегиями. В том же самом постановлении 1768 г. озаботились образованием духовенства: епископов обязали открыть семинарии во всех диоцезах, где их еще не было. Образование будущих священников включало главным образом изучение Библии, патристики[236] и истории Церкви, но также точных и естественных наук; рекомендовалось сократить до разумных пределов «схоластические тонкости».

Реформаторы многое не принимали в монашестве. Особое недоверие питали они к ордену иезуитов. Реформаторы имели обыкновение преувеличивать его влияние на государство и на общество (благодаря его месту в системе образования), а также в Америке — например, миссии иезуитов в Парагвае занимали огромную территорию, и власть, которой они на ней пользовались, считалась неизмеримо прочнее королевской. Во Франции аналогичные соображения привели в 1764 г. к роспуску Общества Иисуса. В Испании повод предоставил мятеж против Эскилаче. При этом Аранда не имел никакого отношения к изгнанию, подлинным вдохновителем которого был Кампоманес, убежденный, что иезуиты несут основную ответственность за все антиправительственные выступления 1766 г. Кампоманес считал, что они стремились спровоцировать смену правительства и, возможно, даже отречение Карла III. В 1767 г. иезуиты были изгнаны: 2641 человек из Испании и 2630 человек из Испанской Америки; их имущество конфисковали в пользу государства. Хосе Моньино, посол при папском престоле и будущий граф Флоридабланка, в 1772 г. добился от папы решения о роспуске Общества Иисуса.

Из всех институтов Старого порядка инквизиция представляла наибольшую опасность для международного престижа Испании, поскольку являлась символом нетерпимости и фанатизма. В первой половине столетия она сохраняла свою активность. В 1720–1740 гг. было проведено несколько сотен процессов против иудействующих, выносились смертные приговоры. Уже не проводились масштабные аутодафе, инквизиция довольствовалась скромными церемониями, стремясь лишить их всякой публичности. Поэтому процесс Олавиде в правление Карла III оказался неожиданным для всего мира. Олавиде, приверженец французской культуры, открытый всем новым идеям, пользовался поддержкой министров-реформаторов, которые в 1767 г. назначили его асистенте Севильи. На этом поприще он развернул активную деятельность: выдвинул смелую программу университетской реформы, а затем ему же поручили организацию заселения Сьерра-Морены. Успехи и покровительство влиятельных особ вскружили Олавиде голову, и он стал вести себя неосторожно, саркастически отзывался о народных верованиях, считая их предрассудками. Он запретил погребения в церквах и продажу индульгенций; осуждал милостыню, полагая, что для смягчения проблемы нищеты лучше создавать рабочие места; высмеивал невежество монахов. Они ему этого не простили и донесли на него инквизиции, обвинив в нечестии, чтении запрещенных книг, обладании распутными картинами, несоблюдении постов. В 1776 г. инквизиция взяла Олавиде под стражу и после следствия приговорила в 1778 г. к восьми годам заключения в монастыре[237]. Видимо, инквизиции важно было показать, что она все еще могущественна. Не имея возможности преследовать самих министров — они были слишком сильны, — инквизиторы, обеспокоенные новыми идейными веяниями, сочли за лучшее организовать показательную расправу над менее значительным должностным лицом.

Отношение реформаторов к инквизиции было двойственным. Она им не нравилась, но они рассчитывали ее использовать. Кампоманес и Флоридабланка видели в ней самый фанатичный государственный орган, однако и не думали упразднить ее. Инквизиция по-прежнему оставалась инструментом власти, поскольку ее главу назначал король. Надеялись даже, что инквизиция наряду с епископами будет искоренять предрассудки и тем самым содействовать прогрессу Просвещения! В правление Карла IV Флоридабланка поручил ей борьбу с проникновением в Испанию революционных идей.

Фамильный пакт

Филипп V не жалел сил, чтобы вернуть Испании ее позиции в Европе, в то время как Фердинанд VI воздерживался от участия в европейских конфликтах. При Карле III Испания вновь стала брать на себя инициативу. Теперь испанская дипломатия руководствовалась простой идеей: поскольку главным врагом была Англия, владевшая Гибралтаром и Меноркой и угрожавшая интересам Испании в Америке, то на первый план выходил союз с Францией, также обеспокоенной английскими амбициями. Этот союз, а именно третий Фамильный пакт, заключенный в 1761 г., не только укрепил династическую солидарность Бурбонов, но и отвечал интересам обеих держав. Поэтому Испания выступила вместе с Францией против Англии в Семилетней войне. Пятнадцать лет спустя Испания, опять же вместе с Францией, вмешалась в Войну за независимость английских колоний в Северной Америке. В 1782 г. была отвоевана Менорка. В Америке Испания напала на англичан во Флориде. Версальский мир 1783 г. закрепил территориальные приобретения Испании: она сохранила Менорку и вернула себе Флориду[238].

Заокеанские владения

Во второй половине XVIII в. то, что прежде называли Индиями, стали именовать