западе оно зловеще темнело с каждой минутой. То и дело Рэй Линн прислушивалась: не подскажет ли какой-нибудь звук, что десятники и собаки вот-вот появятся? Она не знала, почему у нее так холодеет под ложечкой от ужаса, – вероятно, из-за слов Корнелии:

– Если его поймают, у них тут чуть ли не состязание начнется, кто кого перещеголяет. Другим наука – так они всегда говорят, если к тому времени человек еще может что-то слышать.

Тревога Рэй Линн усиливалась. Очевидно, она до сих пор была в известной степени ограждена от осознания неравенства между людьми: она ведь прямо из приюта вышла замуж за Уоррена, не успев узнать жизнь по-настоящему. Очевидно, она была слишком наивна. Теперь же она понимала, что вот-вот станет свидетельницей такого, чего уже не забудет до конца своих дней. Корнелия наклонилась ближе, так, чтобы муж ее не слышал.

– Если его поймают, – тихо сказала она, – то притащат назад с веревкой на шее и со связанными руками. Я как-то раз видела, как одного такого волокли за лошадью. Он уже мертвый был, а они все равно так и тащили его до самого лагеря, чтобы все видели. Повесили на дерево, на ниссу, и так он целый день висел, пока родные не сняли. Лучше нам не высовываться, пока все не кончится. Постарайся об этом не думать. И ничего не слышать, если можешь. Я-то знаю, что это такое. В прошлый раз я потом долго цветным в глаза смотреть не могла. Прямо на части рвалось все внутри, даром что я того парня почти не знала. Вот так-то, Рэй Линн. Жизнь есть жизнь, понимаешь?

Рэй Линн не могла говорить. Казалось, желудок поднимается к самому горлу. Крики и лай то затихали, то раздавались снова – значит, охота еще не окончена. Сколько может человек скрываться от погони в такую жару, без воды и еды? Ближе к ужину Рэй Линн вдруг заметила, что протяжный вой гончих псов стих. Она так и застыла с тряпкой, которой протирала полки. Во рту у нее пересохло, но не от жажды, и внутри все сжималось от ужаса. Отис барабанил пальцами по прилавку, а затем начал расхаживать взад-вперед по магазину. Несколько раз он выбирался на крыльцо и с хмурым видом являлся обратно.

– Пока не видать, чтобы вернулись, – ворчал он. – Ни повозок не слышно, ничего. Проклятье! Что они так долго?

– Ну… – отозвалась Корнелия.

– Или они его поймали, или он улизнул. Должно быть, возвращаются в лагерь. Собаки-то умолкли. Скорей бы уже, что ли. – Риддл потер руки, словно в предвкушении. – Охота поглядеть, что с ним сделают. Черт, кажется, у нас тут будет настоящий суд Линча! Давненько я такого не видал!

Рэй Линн забыла о работе. Что он такое говорит? Нашел чему радоваться!

Она резко повернулась к хозяину магазина и проговорила, чувствуя, как разом вспотели ладони:

– Что вы несете!

– А?.. Ты о чем это? – Отис словно забыл о ее присутствии и о том, что она вообще способна говорить.

Ни секунды не раздумывая, Рэй Линн повторила:

– Я сказала: что вы такое несете?

Корнелия бросила на нее предостерегающий взгляд, однако Рэй Линн, хоть и понимала, что ступает на опасную почву, смолчать не могла.

Отис нахмурился.

– Что за вопрос?

– Вам будто не терпится посмотреть, как человека линчуют.

Корнелия попыталась отвлечь их обоих:

– Рэй Линн, не подашь мне вон ту тарелку?

Риддл набрал в грудь воздуха, так что она выпятилась вперед, как у грача, и двинулся на Рэй Линн, но она не шевельнулась.

Злобно глядя на нее, Отис отчеканил:

– Должно свершиться правосудие. На нем остались долги, и мы должны сделать так, чтобы никому больше такие глупости в голову не взбрели. Да какого хрена я тебе тут толкую? Ты же баба, черт тебя дери! Хотя… Если подумать, так еще неизвестно, баба ты или кто.

Он стоял прямо перед ней, и у Рэй Линн волосы на голове зашевелились от страха. Она сжала кулаки. И тут вдруг Отис сунул ей руку между ног и пошевелил пальцами, словно желая убедиться, что она женщина.

Корнелия закричала:

– Отис, идет кто-то!

Риддл потерял к интерес к Рэй Линн и кинулся к двери, отпихнув жену.

– А ну, отойди!

Он стремглав скатился с крыльца, и от того, как явно ему не терпелось увидеть такое зрелище, отвращение к нему у Рэй Линн только усилилось. Она все еще задыхалась от гнева после его оскорбительной выходки, а Корнелия прошептала умоляюще:

– Рэй Линн, прошу тебя. Думай, что говоришь. Не только ради себя самой.

Рэй Линн приложила руку к сердцу.

– Прости. Он вывел меня из себя.

– Да уж ясно, – вздохнула Корнелия. – Пойдем-ка лучше посмотрим, что там.

Рэй Линн хотела отказаться, но страх за Нолана Брауна был так силен, что она двинулась следом за подругой, надеясь, что Дэл Риз не допустит ничего ужасного. Они немного отстали от Отиса, чтобы тот их не заметил, и Рэй Линн увидела, как в лагерь въезжают рабочие повозки, поднимая за собой клубы пыли. Дождь сейчас был бы как нельзя кстати, но мрачные тучи не хотели ронять ни капли. Работники сидели в повозках молчаливые, задумчивые, опустив головы, и напоминали раскачивающиеся поленья. Следом ехали Суини и Вудалл, но Рэй Линн не смотрела на них: она искала глазами Дэла Риза, а когда нашла, то не сразу узнала. Он, оказывается, бороду сбрил.

Чувствуя, как холодеет в груди от ужаса, Рэй Линн стала высматривать беглеца. Его нигде не было видно, и хотя Рэй Линн не знала, что чувствует сейчас Дэл Риз, она могла поклясться, что тот слегка кивнул ей и подмигнул. Собаки, которым отводилась в этом спектакле такая почетная роль, трусили рядом с повозками, поджав хвосты. Судя по их виду, охота окончилась неудачей. Рэй Линн выдохнула. Не поймали! Слава богу, Нолан успел скрыться. Лучше уж какие угодно опасности, подстерегающие на болоте, чем то, на что способны некоторые из людей. Из конторы вышел управляющий и упер руки в бока.

– Ну? Где он?

Ворон, явно раздосадованный, развел руками.

– Да собаки шли-шли за ним по запаху, а потом, уже ближе к вечеру, вдруг потеряли след.

– Вот черт! И надо ж было именно ему удрать. Он мне больше всех должен.

– Давно он тут? – спросил Дэл.

– С тех лет, когда был навроде Джорджи. Так больше нигде и не жил. Тут и хозяйку себе нашел, и обженился.

– Вообще-то он тебе не то чтобы прямо деньги должен, – заметил Риз. – Ну черт