подери, вы же деньгами-то тут никому не платите.

Ворон мотнул головой в сторону Дэла.

– Видал? Ничего тут из его метода не выйдет.

Пока мужчины спорили, Рэй Линн ткнула локтем Корнелию – та грызла ноготь на большом пальце.

– Хоть кто-то здесь еще в своем уме, – шепнула Рэй Линн.

Корнелия пробормотала в ответ:

– Пиви так-то тоже справедливый, но он не любит, когда бегают. Ему же об этом докладывать придется. А еще он не любит, когда ему указывают, как вести дела.

– Что вы там шепчетесь? – вскинулся Отис.

Корнелия выпрямилась и ответила:

– Просто рассказываю Рэй Линн что да как. Она же тут новенькая, ничего не знает.

– Вас это вообще не касается, – отрезал Отис. – Идите-ка домой, ужин мне готовить. Тут мужские дела. – Он поглядел на других мужчин и пробормотал: – Главное, чтобы не бросили искать этого ублюдка. Наверняка после ужина опять пойдут.

Рэй Линн и самой не хотелось больше ничего видеть. Она двинулась обратно, стараясь ни на кого не смотреть. Разговоры смолкли, мужчины стали оглядываться на нее, и она поспешила поскорее скрыться из виду.

Корнелия догнала ее и, когда они уже подходили к дому, спросила:

– Ты чувствовала, как они на тебя смотрели?

Рэй Линн поморщилась.

– Тут хоть кто почувствовал бы. – Она достала сало и муку для галет. – Что будем готовить на ужин?

Корнелия не ответила. Сказала только:

– Они на тебя смотрят как на чудо. Некоторые все еще не могут поверить, что ты выжила.

Рэй Линн фыркнула:

– Ты про Ворона?

Корнелия хмыкнула.

– Ворон? Да этот-то кого волнует. – Она подошла ближе и подтолкнула Рэй Линн плечом. – Как он на твой вкус, симпатичный?

Рэй Линн не была расположена говорить об этом, но ответила в тон Корнелии:

– Понятия не имею, о ком ты.

– Имеешь, имеешь.

– Дэл Риз?

– Господи, Рэй Линн! У тебя что в жилах, кровь или вода? Могла бы, кажется, хоть приглядеться к нему. По-моему, он тобой интересуется.

Рэй Линн молча всыпала в миску чашку муки, добавила сало и начала мешать тесто руками. Корнелия разжигала плиту и передвигала кастрюли, то и дело украдкой поглядывая на подругу.

Наконец Рэй Линн сказала:

– Нелли, ты кое-чего не понимаешь.

– Чего? У тебя что, муж есть? И он тебя ищет? Потому-то ты и выдавала себя за мужчину?

Рэй Линн подняла взгляд на Корнелию, чувствуя, как давит на нее груз тайны, прошлого, запертого в сознании, как в загоне. Всего-то и нужно – распахнуть ворота, выпустить это прошлое наружу, на волю, и тогда к ней, может быть, вернется душевный покой. И если уж рассказывать, то кому, как не Корнелии, той, которая выходила ее, вырвала из рук смерти? Разве она не заслужила откровенности?

Рэй Линн решилась открыть пока лишь частицу правды.

– Я была замужем. Мы жили в Северной Каролине, в округе Харнетт.

Корнелия горделиво, почти самодовольно приосанилась.

– Ха! А я знала. Такая красавица одна уж точно не осталась бы. В округе Харнетт, говоришь?

Ее комплимент вогнал Рэй Линн в краску. Она кивнула и начала сосредоточенно проминать кулаком тесто. Потом потянулась к глиняному кувшину, чтобы подлить молока, но тут встретилась взглядом с подругой. Темно-коричневые, будто перышки крапивника, глаза смотрели прямо на нее – так смотрел когда-то Уоррен в лучшие минуты. Рэй Линн смутилась, стала суетливо наливать молоко и второпях плеснула лишнего.

– Вот черт! – Она поставила кувшин на стол. – Придется добавить еще муки и сала.

– Рэй Линн…

Рэй Линн вытерла руки и потянулась за мукой. Ей было не по себе под этим странным взглядом Корнелии.

– Что?

– Ты сказала «была».

Рэй Линн поколебалась и наконец ответила:

– Он теперь на небесах.

– Ох, милая! Мне очень жаль.

Рэй Линн молча делала свое дело: добавляла в миску все необходимое. Кажется, можно рассказать еще кое-что, подумала она, – то, что не грозит серьезными последствиями.

– Он упал с крыши нашего дома – хотел ее починить и расшибся.

– Ужас какой!

– Ничего ужаснее у меня в жизни не было. Очень сильно расшибся.

– Что он себе повредил, как ты думаешь?

– Какие-то внутренности, не знаю точно. Врача он мне вызвать не дал. Упрямый как не знаю кто. Не сговоришься с ним. Он старше меня был. Сын у него остался от первого брака, Юджин. Кажется, почти мой ровесник, правда, я его не видела никогда. Он адвокат, и до отца ему, по-моему, и дела-то особого не было, пока тот не умер.

Чем дальше она рассказывала, тем легче приходили нужные слова, но вместе с ними возвращались страшные воспоминания. Рэй Линн словно опять попала в тот миг, когда подняла с пола пистолет Уоррена. Пережитая трагедия вновь начала разворачиваться у нее в голове, дыхание участилось, и ей пришлось взять себя в руки, чтобы совладать с эмоциями. Она зажала рот ладонью, словно хотела вот так, физически, удержать в себе то, что осталось недосказанным. Корнелия отвела ее руку от лица.

– Рэй Линн, что с тобой? Что случилось? Не хочешь рассказывать?

Рэй Линн жалела, что нельзя передать всю пережитую боль без слов. Невозможно было представить, что на это скажет Корнелия, что подумает. Рэй Линн отняла руку и снова принялась месить тесто, стараясь подавить дрожь.

– Не могу. Ты будешь думать, что я самый ужасный человек на свете.

Корнелия решительно возразила:

– Нет-нет! Я никогда о тебе так не подумаю. Никогда. Даже если ты кого-то убила. Вот хоть кто пусть спрашивает, я так и скажу: раз убила, значит, заслужил.

Как странно, что ей на ум пришло именно это слово.

– Надо закончить с галетами, – пробормотала Рэй Линн.

Она вновь принялась за тесто, но остановилась, и слова вырвались сами собой, словно они душили ее:

– Так и было.

Корнелия уставилась на нее.

– Что было?

– Мне трудно об этом говорить, Нелли. Очень трудно.

Она рассыпала по столу муку и вывалила тесто. Сердце колотилось, как молот. Она чувствовала, что вот-вот расплачется и тогда уже не сможет остановиться. Утратит все самообладание, которое до сих пор так старательно сохраняла.

– Мне ты можешь рассказать, – мягко сказала Корнелия. – Я ни словечка не пророню. Я же вижу, как тебя это мучает.

Рэй Линн опустилась на стул и закрыла лицо руками, все еще перепачканными в муке. Она слышала, как Корнелия отошла, но через несколько секунд вернулась и приложила к затылку Рэй Линн холодную влажную тряпицу. Боже, благослови Нелли! Какая она замечательная подруга! Они так быстро сблизились, и Рэй Линн уже не знала, что делала бы без всегдашнего спокойствия Корнелии и умения снимать