– На самом деле папа поступил ужасно. Он пытался не помочь тебе, а заставить сделать то, к чему ты не был готов. Но кричала я не из-за этого.

К такому я не готовилась. Не сообщила Массимо, что ухожу от него, и тем более не репетировала разговор с сыном на тему «мама с папой будут жить отдельно». Мысли метались, как мотыльки на свету, натыкаясь на множество событий, которые должны были произойти, прежде чем состоится объяснение. Самое первое и главное – достать из сумки документы Сандро. Во-вторых, продумать, что можно сделать, имея в кармане менее двадцати фунтов. Но остаться я, а точнее, мы – не могли.

Сандро обнял меня.

– Сегодня я буду вести себя хорошо. – Он помолчал. Потом глубоко вздохнул, словно стараясь найти в себе мужество. – Как ты думаешь, папа будет счастлив, если я попытаюсь поплавать с Мэгги? Он порадуется?

Его плечики напряглись под моими руками.

Я наклонилась, чтобы ребенок не увидел, как глаза у меня наполняются слезами.

– Ты не совершил ничего плохого и вовсе не обязан делать нас счастливыми. Сделать друг друга счастливыми могут только сами мама и папа. – И, сказав это, тут же поняла, что очень долгое время никто из нас счастлив-то и не был.

Слезы все-таки полились из глаз на терракотовую плитку.

Сандро взял полотенце и вытер пол.

– Не плачь, мамочка.

Я попыталась улыбнуться, но сдерживаться больше не могла. Рассказывать Массимо, о чем я думаю, было все равно что открыть двери в птичник. Одно за другим чувства, еще недавно скромно мостившиеся на жердочке, не надеясь, что их выпустят, выпархивали, хлопая крыльями, на свободу, не уверенные, что выживут во внешнем мире, но готовые рискнуть. Да что угодно, лишь бы вырваться из клетки страданий.

Сандро похлопал меня по спине.

– Ш-ш-ш. Хватит плакать. Папа рассердится.

Да, так и будет. Но на этот раз мне было просто необходимо столкнуться с его гневом.

Я достала Сандро чистую одежду и оставила его переодеваться. Выходя из комнаты, посмотрела на бассейн. Вокруг еще никого не было. Идея через пару часов выйти к шезлонгам и, сдерживая эмоции, сделать маленькое объявление казалась далеко не такой осуществимой, как минувшей ночью.

Несмотря на мольбы Массимо, я пропустила мимо ушей все его извинения и оправдания: конечно, он с ней не спал; это было просто единение умов, обнаруживших множество точек соприкосновения, ну, может, чуть более близкое; Кейтлин так внимательно слушала, когда ему было одиноко и он впадал в отчаяние, а я была так далека, недосягаема, погружена в ребенка; потом общение вошло в привычку, а потом она сама заболела и нуждалась в Массимо, как никогда.

Бред сивой кобылы.

Я увернулась от его рук, тянущихся к моим, напоминая себе, что рано или поздно блестящая россыпь мужниных слов потускнеет, как серебряные подсвечники из благотворительного магазина. Массимо плакал исключительно из страха, что я раскрою его блеф и покажу всей семье, какой он на самом деле.

Я представила, как привлеку всеобщее внимание. Мэгги и Берил оторвутся от обсуждения прически Кейт Миддлтон в глянцевом журнале. Анна с хмурым видом остановит эксперименты с анаграммами для своего загадочного кроссворда. Нико захлопнет очередной фолиант об «идеальных растениях для кислых почв», сунув между страниц закладку. Все будут ждать, когда я объявлю меню дня, причем обязательно учту, что Франческа не любит помидоры, Сэм терпеть не может пармезан из-за «тошнотворного» запаха, а Нико не нравится баранина, разве только совсем постная. А я, значит, встану и объявлю: «Дорогие родственники, вы удивитесь, но мы с моим мужем, вашим сыном и братом, годами жили во лжи. И поэтому решили отдохнуть друг от друга…» Неужели я действительно готова увидеть, как ужасающее потрясение черной птицей облетает всех, крылом смахивая с лиц радость, веселье и предвкушение нового счастливого дня и погружая в общую яму горечи? А как же Сандро?

Плечи у меня поникли. Я помедлила, прежде чем войти в супружескую спальню. Интересно, удастся ли мне пережить проклятый отпуск и дождаться, пока мы вернемся домой, когда можно будет строить планы и готовиться без свидетелей.

Я открыла дверь, но осталась на пороге. Массимо натягивал штаны. Ни грамма жира не портило его идеальную фигуру. Я по привычке втянула живот, готовясь к очередному замечанию, высказанному под видом обычного разговора, но с примесью скрытых указаний, как мне себя вести, и угроз насчет того, что произойдет, если я этого не сделаю. Но вместо этого муж протянул ко мне руки, лицо его исказилось страдальческим выражением. Я сунула руки в карманы.

– Лара, я люблю тебя. Знаю, что не могу заставить тебя остаться, но, пожалуйста, не предпринимай пока ничего.

Я покачала головой.

– О какой любви ты говоришь, если позволял такое? Ты думал только о себе.

Я все же зашла в спальню, но придерживала дверь пяткой, чтобы она не закрылась полностью. Если муж вдруг набросится на меня, Мэгги и Нико в соседней комнате.

– Что я должен сделать, чтобы ты дала мне шанс загладить вину перед тобой? И перед Сандро.

Вырвавшийся вопрос: «Что ты предлагаешь?» – удивил меня саму, отдаленно напомнив о женщине, которой я когда-то была, – вела переговоры на работе, собирала информацию, прислушиваясь к чужому мнению, а не цепляясь за собственное. Мне не удалось сохранить последние фрагменты своей личности, и они исчезли под натиском Массимо, который постоянно втолковывал мне, кто я такая. Придется заново учиться независимому мышлению.

Лицо мужа меж тем прояснилось.

– Составь список всего, что ты хочешь изменить, и дай мне время до Рождества.

– У тебя было десять лет, Массимо. Наш сын ночью описался, после того как ты напугал его, бросив в бассейн, и мальчик всю ночь лежал в мокрой постели, боясь разбудить тебя, поскольку знал, что ты разозлишься.

Массимо провел пальцами по волосам, кудри упали на лицо, придавая ему бесшабашный вид, который мне так нравился.

– Прости меня. Я все делал неправильно, а в итоге потерял тебя. Как в пословице: что имеем, не храним, потерявши, плачем. Ты хотя бы до конца отпуска останешься?

Меня тянуло сказать «нет». Собрать сумку и бежать без оглядки, бежать подальше, туда, где лесть, раскаяние и хитрые доводы Массимо не смогут вернуть меня назад. Пора перестать верить, что он изменится. Я стояла, смотрела на мужа, и в голове проносились миллионы образов. Бокалы с шампанским, которыми мы чокались за здоровье, и керамические миски, которые он швырял в стену. Нежные поцелуи в губы и болезненные шлепки по