руке. Его оптимизм и жизненная сила, которые освещали все вокруг, и его угрюмость, которая тяжело облепляла нас, словно мокрое полотенце. Лицо человека, которого я, несмотря ни на что, любила. Вместе с которым смеялась, когда он не заставлял меня плакать. Которым гордилась, когда мне не было за него стыдно. Которым восхищалась, когда не презирала его.

Попытки разобраться в мутном бурлящем потоке эмоций и выудить связный ответ нарушил крик: «Помогите! Помогите! Кто-нибудь!»

Я навострила уши, гадая, не Франческа ли с Сэмом возятся в бассейне, играя в одну из своих дурацких игр, когда один притворяется акулой, а другой – жертвой. Но крик становился все ближе и безумнее.

Я распахнула дверь и увидела Берил, которая, пыхтя, мчалась от бассейна, босая на одну ногу, высоко подняв длинную марлевую юбку.

– Сандро в воде без нарукавников!

Сразу все поняв, я побежала, не обращая внимания, что плотная джинсовая ткань шорт натирает бедра. Массимо стрелой полетел к бассейну, босиком по гравию. Я рванула за ним, путаясь в собственных ногах и все больше паникуя при виде двух оранжевых нарукавников, валяющихся на шезлонге. Массимо нырнул в воду прямо в одежде. Сандро лицом вниз скользил под водой в центре бассейна, рыжеватые волосы распушились вокруг головы, как лепестки одуванчика, но руки-ноги двигались. А может, их просто шевелила волна, ударившая о тело, когда Массимо рванулся к сыну. Я хотела закричать, но горло стиснул спазм. Массимо вытащил мальчика из воды, и Сандро безвольно повис у него на руке спиной вверх. Надо же, спина все-таки загорела, хотя я постоянно мазала сына сильным солнцезащитным кремом. И все равно кожа мальчика казалась бледной на фоне мужниной смуглоты.

– Массимо! Он хоть дышит? – Мой голос чиркнул по поверхности бассейна, скорее дрожащий, чем пронзительный. Никакой истерики, которая охватывала меня даже в те минуты, когда я, лежа без сна в ночи, только представляла разнообразные сценарии трагедии с ребенком. Ни бешенства, ни метаний, никаких попыток устроить сцену. Нечто куда хуже истерики. Раскаленный страх, будто из меня выкачали всю кровь, заменив кислотой, обжигающей вены и постепенно забивающей все органы, скапливаясь в последнем пристанище – сердце, в конце концов превратившемся в обугленный и пустой комок плоти, который не бился ради будущего, а лишь тосковал по прошлому.

Одной рукой Массимо держал сына, а другой греб, поэтому лишь сдавленно хрюкнул в ответ.

– Не знаю. Звони в скорую.

Я смутно осознавала, что Берил, топая и задыхаясь, спешит наверх, Мэгги кладет руку мне на плечо, Анна выкрикивает в телефон инструкции службе экстренной помощи, а Нико забирает Сандро у брата и укладывает боком на землю. Мой мальчик всегда казался таким легким, худеньким, почти бесплотным. Теперь его неподатливое, вдруг потяжелевшее тело заставляло мышцы Нико напрягаться, гнуло спину, наполняло пространство физическим напряжением.

Упав на колени и отгоняя бессвязные мысли – плитка теплая, это хорошо, мой мальчик не замерзнет, – я стиснула руку Сандро, пытаясь передать всю свою любовь, отчаянно внушая ему, что я здесь, чтобы ребенок почувствовал абсолютную силу материнской любви, которая непременно вытащит его из того туманного края, куда он ускользает.

Массимо нажимает ладонями Сандро на грудь. Вдувает воздух мальчику в рот. Кто-то сдавленно повторяет: «Давай, давай» – то ли я, то ли Массимо. Или это мои мысли вырываются в атмосферу, превращаясь в слова? Какие густые волоски у Массимо на тыльной стороне кистей. Крепкие, сильные пальцы мнут слабенькую грудку Сандро, желая вернуть его к жизни. Берил четким голосом, без обычной хрипотцы, считает интервалы, распоряжается. По воде скользит стрекоза, и я гадаю: неужели только это – радуга цветов, сверкающая на солнце, – и останется в памяти от того момента, когда умирал мой сын?

И вдруг очень тихий звук от Сандро. Настолько слабый, что непонятно, Сандро ли его издал, или это лопнул пузырь ужаса, сжимавший мою грудь. Потом резкое движение, голова мальчика дернулась вверх, и на грудь и брюки Массимо хлынули потоки рвоты. Муж не пошевелился, не отшатнулся. Просто поник плечами.

– Слава богу. Слава богу.

Сандро открыл глаза:

– Мама?

Я сделала вдох. Легкие жадно втягивали воздух, как будто раньше бронхи погрузились в зимнюю спячку, а я и не заметила.

– Мама здесь, зайка. Ты упал в бассейн. Но папа тебя спас. Теперь все хорошо.

Издалека донесся вой сирены.

Сандро несколько раз моргнул, щурясь. Потом сорванным голосом прохрипел:

– Я не упал, мама. Я пытался плавать, чтобы порадовать папу.

Глава тридцать шестая

Мэгги

Последние дни отпуска ничуть не напоминали ту медвежью яму с острыми кольями, которая возникла вначале. Массимо проявлял такую трогательную нежность к Сандро, что у меня щипало в глазах каждый раз, когда я видела их вместе. Деверь всегда был человеком деятельным и непоседливым, что в бассейне, что в магазинах или в саду в поисках базилика и розмарина на обед. Только теперь он стал не королем бильярда, а чемпионом турниров «Уно», любимой игры Сандро. И Франческа, и Сэм заявили, что это «глупости для малышей», но вскоре стали настойчиво проситься к ним, привлеченные тем, что в руках у Массимо все горит, а вокруг веселый галдеж и праздник.

Сандро после того, как едва не утонул, стал похож на распускающийся цветок, который снимают замедленной съемкой: тугой бутон, постепенно раскрывающий защитные слои, обнажая яркие лепестки внутри.

Я подтолкнула Лару, загоравшую на соседнем шезлонге:

– Смотри-ка, а из этого ужаса вышло что-то хорошее, – и показала на личико Сандро, сияющее от удовольствия, когда он шлепнул на стол последнюю карточку.

Она кивнула.

– Думаю, это был урок для всех нас. Мальчик у меня тихий, и мы даже не поняли, как много он впитывает из наших разговоров. И, сами того не желая, заставили его считать себя неудачником. Массимо очень огорчен, потому что чувствует свою ответственность.

Нет, ну до чего же Лара щедра духом, если даже не считает нужным играть в игру «кто виноват». Надеюсь, и я не из тех дамочек, кто будит мужа среди ночи, чтобы еще раз вдвоем пережить ужас едва не случившегося, и заканчивает душераздирающую сцену фразой: «И в этом был бы виноват ты!» Сама я все еще просыпалась посреди ночи, и в памяти то и дело всплывал образ Сандро, в неестественной позе лежащего у бассейна.

Бог знает, какие эмоции и образы вертелись бесконечным кругом в сознании родителей мальчика, но Лара продолжала хвалить мужа за сноровку:

– Слава богу, он быстро сообразил. Я-то просто превратилась в желе. Не знаю, хватило бы у меня сил вытащить Сандро.

– Не стоит себя недооценивать. Разумеется, хватило бы,