Даже если темные дела Сообществ потребовали хранения в этом храме тел как незаконного товара, зачем смешивать живых с мертвецами? К чему вообще вырезать у них сердца?

Калла вдруг замирает. Видит знакомую прядь крашенных в красный цвет волос. И сразу же бросается к ней с сердцем, бьющимся так стремительно, что кажется, будто ее сейчас вырвет. Она переворачивает Илас.

Грудь Илас поднимается и опадает, в жилах слышится живой гул ци.

Хвала небесам…

– Илас! – Калла грубо встряхивает ее. – Илас, да вставай же, чтоб тебя!

Илас сонно шевелится, силится открыть глаза с таким трудом, будто веки склеились. Тот же нефритово-зеленый оттенок. Та же Илас.

– Калла?.. – бормочет она.

– Ш-ш! – сразу же прерывает ее Калла, бросая взгляд на Эно. Мальчишка все еще препирается с Антоном и не слышит их. – Встать можешь?

– Я?.. Да, кажется. Где мы? – Илас кое-как садится, сразу же кренится и даже в ужасном багровом свете ее лицо заметно бледнеет. Калла чертыхается шепотом и спешит подхватить Илас, пока ее бывшая фрейлина не ударилась виском об пол. Напрягая все силы, Калла ставит Илас вертикально и крепко держит под руки.

Но Калла не успевает сделать и шагу, как начинает вибрировать ее браслет, а вместе с ним и браслеты Антона и Эно.

– Вот дерьмо! – цедит она сквозь зубы.

– Они точно реагируют один на другой, – уверяет Антон, отключая свой браслет. – Может, в центре наблюдения решили…

Гулкий и дробный топот. Прямо над ними. Голос, перекрывающий другие звуки, женский и пронзительный, отдающий команду рассеяться и приступить к поискам. А потом – настолько активное движение, что трясется потолок. Наверняка в Пещерном Храме есть еще игрок, и ничего хорошего это не предвещает. Если он «полумесяц», значит, сумеет призвать на подмогу целый отряд, и хотя Калла не припомнит, чтобы видела в новостях кого-нибудь похожего, если кто-то и знает, как ускользнуть от камер наблюдения, понаставленных повсюду в городе, то это члены Сообществ Полумесяца.

– Илас, как думаешь, ты сможешь идти сама?

– Вообще никак, – отвечает слегка заплетающимся языком Илас. По крайней мере откровенно. Порой Калла до дрожи ненавидит откровенность.

Калла кусает себя изнутри за щеки. По ее расчетам, еще самое большее тридцать секунд – и их найдут.

– Эно!

Мальчишка весь внимание, его глаза широко распахнуты и испуганы, он жмет на кнопку браслета, чтобы тот перестал подавать сигналы. Он чертовски юный, настолько, что Калла понятия не имеет, почему продолжает сталкиваться с ним в самых опасных местах, но в нынешней ситуации ей остается лишь отогнать от себя эту мысль. Она толкает Илас к нему, и Эно спешит протянуть руки и подставить плечо, пока Илас не рухнула на пол.

– Что?..

– Буду снова должна тебе, ясно? – рявкает Калла. И указывает на коридор, уводящий в глубину подвала. Если Эно околачивается здесь и охраняет тела, наверняка ему известны все местные входы и выходы, и он найдет путь к бегству. – Выведи отсюда мою подругу. А мы с Макуса задержим их, пока вы не сбежите.

Эно бросает отчаянный взгляд в сторону лестницы.

– Но мое положение новичка…

– И что оно тебе даст? – прерывает Антон. – Скорее всего, место в этой куче тел. Если мы первыми не выведем тебя из игры.

Эно морщится. Кряхтя, он тащит Илас за руку и вскоре скрывается в густой тени коридора.

Калла отключает сигнал на своем браслете и обнажает меч. Разжимает пальцы, перехватывает рукоять поудобнее. Оружие надежно ложится на ладонь, она готова.

– Пятьдесят Седьмая. – Антон, однако, не спешит доставать ножи. И не сводит глаз с двери. – Как только они ворвутся, надо перескакивать. И пробиваться наружу.

Гнев в ней вспыхивает мгновенно. Волосы, хлестнув по маске, забираются под край ткани, она морщит нос, выражением глаз стараясь как можно лучше дать понять, насколько она недовольна этим предложением.

– Нет. Мы вступаем в бой. Не будь таким трусом.

– Это не трусость, – возражает Антон. – Игры давались нам легко, только когда игроки были разобщены, каждый сам за себя. Или ты забыла, как нам пришлось удирать от охраны Семьдесят Девятого? У тебя отрастут лишние руки? Лишние ноги? Появится больше оружия?

Калла умолкает и скрипит зубами так сильно, что кажется, даже слышит треск.

– Перескакивать я не буду.

Антон рывком оборачивается к ней:

– Думаешь, я не оставлю тебя, на хрен, здесь, Калла Толэйми?..

Дверь распахивается. Члены Сообщества вываливаются на лестницу, наводняют подвал, окружают игроков со всех сторон. После первого десятка Калла сбивается со счета. Двигаются они так слаженно, что от растерянности она сама замедляет темп. Зачем они собрались все вместе, если среди них есть лишь один игрок, желающий пополнить свой список киллов? Каким образом игры могли приобрести такое значение для Сообществ Полумесяца …

– Помпи! – кричит кто-то с лестницы. – Не можешь просто отбросить всех от…

Какая-то женщина в дальних рядах толпы выбрасывает вперед руку. Хоть она стоит у подножия лестницы, а мужчина, который звал ее, на самом верху, он отшатывается, будто незримый кулак ударил его в грудь, отшвырнув к стене.

Рука Каллы, сжимающая меч, вздрагивает, клинок опускается. Вот кто напал на нее, пока выла паводковая сирена. Пустой сосуд, каким-то образом сумевший перескочить без вспышки, без каких-либо признаков нового тела поблизости. Способный вести бесконтактный бой.

Женщина, которую назвали Помпи, подходит ближе, встает под красную лампу. Глаза у нее тоже, скорее всего, красные, потому и создается иллюзия взгляда, излучающего цвет.

Внезапно Антон, зашатавшись, хватается за грудь. И судорожно, с трудом делает вдох, потом поворачивается к ближайшему «полумесяцу», и в его глазах вспыхивает жгучая ярость.

– Это ты только что пытался вселиться в меня? Пошел в …

– Придержи язык.

Голос у Помпи высокий и медоточивый. Она выставляет палец, нацеливая его в грудь Антону. Прежде чем он успевает отреагировать, чтобы возразить, она завязывает ему глаза лентой из какого-то материала, который липнет к коже тем сильнее, чем старательнее пытается убрать его Антон. Подцепить ленту он не может, и вскоре «полумесяцы», обступившие его, хватают его за руки и удерживают их.

Пока все это происходит, Калла наблюдает молча. В голове у нее происходит бурная работа мысли, подобная грозе. Вставать на защиту Антона она не торопится, чтобы не упустить преимущество, с которым она еще не определилась. Она лишь перехватывает рукоятку меча, чувствуя, как в линиях на ладони скапливается пот. У Помпи закатаны рукава. Браслет игрока держится высоко, ближе к локтю, рядом с сеткой неровных шрамов. Когда браслет поворачивается экраном в ее сторону, Калла замечает на нем цифру два.

– Ты, – небрежно говорит Помпи.