Меня слегка коробит выражение удовольствия на его лице, когда я проявляю заботу.

– Необязательно доказывать всему миру, какой ты сильный, – говорю я.

Замолкаю, понимая, как это звучит. Я сама рушу ледяную стену между нами. Но я впервые хочу узнать, какой он настоящий. Без этого налета боли, стремления воевать со всеми, подчинять силой и властью, без вечного напряжения и ожидания подвоха.

Император подходит ко мне. Безмолвно и спокойно, будто он только что сдал права на управление собственным безумием. Он не таится, не пытается наброситься наскоком или застать врасплох. Кажется, он проявляет свои чувства максимально открыто.

Сперва прикасается к моей щеке, затем приподнимает подбородок и ведет пальцем по губам сверху вниз. Склоняется и целует, касаясь языком моей нижней губы. И отпускает. Сразу.

А у меня дыхание сбивается.

На секунду.

Но и этого достаточно, чтобы я почувствовала себя упавшей в пропасть. Вернее, то, что я продолжаю лететь куда-то в преисподнюю со скоростью звука. Есть вероятность, что я лечу вовсе не вниз. Дыхание защемляет так, будто я второй раз рассталась с жизнью.

Я вздрагиваю, когда раздается хлопок дверью. Оглядываюсь – Рэй ушел. Но вскоре в дверь робко стучит некто, выглядящий словно куриная задница – сморщенная от злости Элен в составе юных прелестниц, которые были отобраны мне в фрейлины, вплывают в мои покои, делают реверансы, охают и ахают: «Ваше высочество!» А я слышу за этим лишь шипение ядовитых гадюк.

Девушки выстраиваются в ряд – их двенадцать. Новая статс-дама представляет каждую. Элен кривит губы и кивает, когда очередь доходит до нее. Ее взгляд коротко сверкает из-под пушистых ресниц. «Элизабет версия два? Усовершенствованная?» Нет, с этой коброй я церемониться не хочу.

На правах любимой женщины императора она чувствует себя фривольно. Эта леди, бесспорно, красивая. Даже дерзко красивая. В Антуанетте же больше аристократизма и холодной красоты Корсо. В Элен – броской сексуальности.

Леди Фант, возможно, не виновата в том, что мой муж беззастенчиво спал с ней почти три года. Антуанетта сама ее предложила. Вредить Элен я не намерена, делить нам тоже некого. Не терплю предательства, лжи и трусости, поэтому, если Реиган продолжит посещать свою фаворитку, или любых других женщин, между нами все окончательно рассыпется прахом.

Глава 33

Реиган Уилберг

Каждая прожитая секунда лишь отдаляет его от этой женщины. А он не хочет тратить ни мгновения на что-то другое.

Закинув руки за голову, он раскачивается на стуле под пристальным взглядом Алана, который, наконец, взрывается:

– Что происходит, Рэй? – тот сопит рассерженно: – Ты отослал меня из Рьена, мотал по бесконечным делам по всей стране… Да, я виноват! Ты знаешь, я сделал это не потому… Проклятье, ты сказал, что казнишь ее! Я просто… Рэй?

Уилберг покусывал тонкую лучинку, глядя в потолок. Он никогда так не грезил ни одной женщиной. Ни одной. А эта незнакомка с лицом его жены выкручивала жилы в его теле, рвала сердце, заставляла испытывать страх.

– Скажи спасибо, что ты не в кандалах, Алан, – отстраненно протянул он. – Ты покрывал махинации с рудниками в Дрейбе и пытался скрыть участие моей жены в заговоре против моего отца. Как думаешь, почему ты еще жив?

Алан сразу затыкается.

Реиган усмехается – его друг не идиот.

– Я хотел, как лучше, – лишь бурчит через некоторое время Бреаз. – Ты сейчас сам себя не знаешь. Ты жесток, как… как твой отец!

– М, – Рэй не считает нужным отвечать на этот выпад, лишь морщиться. – Ты жив, Алан, потому что я тебя знаю. С детства. Потому, что считаю тебя братом. Даже когда ты лажаешь, как кретин. В следующий раз, Бреаз, думай тщательнее, чтобы мне не пришлось ездить по всему Эсмару, выбирая тебе палача.

– Да, что ты взъелся! – Алан резко вскочил и принялся ходить по комнате. – Тебе эти рудники нужны, можно подумать? До них дела никому не было! А * просто идиот!

– Доиграешься.

Алан быстро достал портсигар и трясущимися руками стал прикуривать сигару. Уилберг прекрасно понимал, с чем именно это связано. Знал уже давно. Давал своему названному брату очередной шанс. И снова разочаровывался. Когда это случилось с Бреазом? Неужели в тот момент, когда Реиган женился на Антуанетте?

– Она всегда будет моей. И только, Алан.

Эти слова заставляют Бреаза подавиться дымом. Он жутко кашляет, упираясь рукой в стол, а затем швыряет портсигар в огонь камина и рычит:

– При чем тут это?

– Ну, давай, раскрой мне свой маленький секрет, Алан.

Реиган поворачивает голову, видя, как глаза Бреаза наливаются кровью.

– Да… пошел ты, – вдруг выдает герцог.

– Неожиданно.

– А чего ты хотел? – бесится Алан. – Ты ее ни во что не ставил! Ты ее видел, вообще? Ее каждый второй хотел! Каждый! Такую, как она, нужно из спальни не выпускать. Я бы только и делал, что трахал ее и днем, и ночью!

Реиган снова запрокидывает голову и смеется, вынуждая Алана заткнуться.

– Почему ты ни разу не сказал мне об этом? – нарочито спокойно спрашивает он, хотя внутри поднимается взвесь ярости.

– Ты себя слышишь, Рэй? Сказать тебе? Я самоубийца?

– Ты ведешь себя, как идиот.

– Я ее люблю! – наконец, орет Бреаз. – Ты хоть понимаешь, что это значит? Ты… мать твою, хоть раз сходил с ума из-за женщины? Любил так сильно, что готов был землю рыть?

Реиган все также неподвижно смотрит в потолок. Лишь его кадык дергается.

– Да.

И Алан пошатывается и опускается вновь в кресло и долго молча курит, играя желваками на щеках и едва скрывая дрожь в руках.

– Бреаз? – окликает император.

Тот сопит.

– Что? – рявкает.

– Все изменилось. Я собираюсь делать с ней то, о чем ты и сказал. Трахать и днем, и ночью.

– Хватит, Рэй, – устало.

– Эта женщина моя жена. Забудь о ней.

Реиган понимает, что Алан погряз в этом болезненном чувстве, но все еще готов протянуть руку помощи.

– Не совершай ошибок, – говорит он. – Просто подумай еще раз, стоит ли делать то, что ты собрался?

– Рэй…

– Алан, проклятье! Заткнись и подумай. Я не жду сиюминутных решений.

– Она никогда не простит тебе смерть генерала Берка!

– У тебя