с ехидной улыбкой, за что всегда получал двойную нагрузку на всех занятиях. Но всё это забавляло меня, тешило моё самолюбие и напоминало игру в разбойников и злодеев.

Я знал, что сержанты академии не видели того, что видел я. И скорее всего, никогда не увидят. Но они обязаны прощупать каждого, на предмет стойкости, иначе, слабовольный полицейский задрожит при первой же опасности, таких, как правило, не пытались исправить или чему-то научить, от них сразу избавлялись с печатью в личном деле о профессиональной непригодности для полицейской службы.

Только здесь я увидел, что чего-то стою, как человек. Что весь мой болезненный опыт, может мне пригодится. Все мои душевные травмы, что я когда-то получал на своём жизненном пути, превратились в полезные знания, с которыми я легко воспринимал и преодолевал тяготы курсантской жизни.

Через несколько месяцев курсант Ривз превратился в офицера. Нам торжественно вручили дипломы и новенькие, блестящие полицейские значки. Сальма впервые гордилась мной.

Тут же произошло распределение, по итогам которого, я оказался в бывшем участке Холла, получив в напарники парня, от которого шарахалась вся академия. Под массовыми сочувственными взглядами, я пожал медвежью лапу Карла с большим удовлетворением – Демпси был надёжным человеком, что не растерял искренность и честность под острым гнётом судьбы, что всегда режет добрые сердца на шрамы, превращая людей в озлобленный скот.

– Он точно тебя не сожрёт? – спросила Сальма без всякой улыбки, когда первый раз увидела моего напарника.

– Нет, он знает, что я не вкусный, – ответил я.

– Просто у него вкуса нет, – ответила она, поправляя лацканы моего мундира. – Позови его на ужин, сегодня вечером.

– Он придёт не один, у него жена и четверо детей, – произнес я весело.

– Господи, придётся ещё столько же приготовить, – сказала Сальма, схватившись за голову. – Ты что, не мог найти напарника поменьше?

– Ну, некоторым достались напарницы. Молоденькие, худенькие и незамужние девушки, – издевался я.

Сальма оглянулась по сторонам и лихо сунула свою руку мне в брючный карман. Там её хрупкая ладошка сжало моё достоинство. Я вздрогнул, выкатил глаза и прикусил губу.

– Чувствуешь? – спросила она с довольной ухмылкой. – Оторву!

– Чувствую, – ответил я с надрывом. – Верю.

– Вот, – сказала Сальма, вытаскивая руку. – Ладно, пусть лучше темнокожий Халк будет твоим напарником. За ним хоть прятаться удобно.

– Какая ты злюка сегодня, – удивлялся я.

– Это токсикоз, – ответила Сальма. – Привыкай. Я ещё вяленую рыбу хочу сожрать, с колой. Не знаю, как себя остановить.

– Ни в чём себе не отказывай, – отвечал я. – Если что, схожу в туалет к Митчу. Он вчера прекрасные гладиолусы на участке высаживал. Надо бы удобрить старику цветочки.

– Пончик тебе с удовольствием поможет, – ответила Сальма. – Поехали домой, офицер Ривз. Вам ещё салат резать на ужин.

С того момента, в моей голове поселилось счастье. Всё стало налаживаться. Я нашёл себя в новой профессии, что мне нравилась, получал солидные деньги и готовился стать отцом.

Карл со своей семьей приехал вечером. Впервые я увидел перед своим домом резвящуюся ораву детей. Я снял ошейник с Понча, пёс с пониманием выдохнул и отправился развлекать веселый хоровод ребятишек. Младший тут же увидел в моей собаке ретивого скакуна и предстал степным ковбоем. Пончик наворачивал неспешные круги по газону, бросая на меня косые взгляды, а на его спине висел озорной мальчик, что кричал «Игого!» и радостно хохотал.

– Бриииивзи, – гнусаво протянул Карл и оголил белоснежные зубы. – Смотри какая красота!

В руках Карла был пирог с вишней, завернутый в фольгированную бумагу. Я пригласил их в дом, где уже во всю хлопотала Сальма.

Карл оказался весьма компанейским человеком. За столом он рассказывал много интересных историй, от которых хотелось и смеяться, и плакать.

Дети разносили дом. Пончик прятался под лестницей. Сальма улыбалась и беседовала с Лейлой о пирогах и прочей стряпне.

После ужина, Лейла надела передник и осталась помогать Сальме в уборке. Мы с Карлом тут же ретировались на террасу во дворе, подальше от кухонных дел. Пончик присоединился к нам.

– Хороший у тебя дом, – тихо сказал Карл. – И Сальма умничка. Тебе с ней очень повезло.

– Это правда , – согласился я.

– Брайан, я очень хочу стать твоим другом. Знай, что ты всегда можешь на меня положиться. Я уверен, что мы сработаемся, – сказал Карл.

Я пожал ему руку.

– Слушай, – продолжил он. – В участке тебя хорошо знают. Джеки рассказывал, что ты работал под прикрытием и даже был награждён. Почему ты не носишь свою медаль?

– Потому что она не моя, – ответил я. – Она принадлежит другому человеку.

– Это как? – удивился Карл.

– Долго рассказывать, – махнул я рукой. – Давай как-нибудь потом?

– Договорились, – ответил Карл и посмотрел на дорогу.

К моему дому подъехало два автомобиля. Большой внедорожник и элитный седан представительского класса, с удлиненной базой для простора сидящих позади. Из внедорожника вышел высокий, худощавый, чуть ссутуленный человек. Он посмотрел в мою сторону, и я узнал в нём Шпалу.

– Карл, – сказал я, не сводя глаз с Ленни. – Зайди в дом, открой сейф возьми дробовик. Вот ключ.

– Понял, – ответил Карл без лишних слов, взял ключ и ушел в дом.

Ленни приветливо махнул мне рукой, закурил и облокотился об машину. Я присмотрелся ко второму автомобилю. Спереди сидело два охранника в костюмах. Задние стёкла седана были тонированы, разглядеть кто был там я не мог.

Я подошёл к Ленни.

– Привет, Брайан, – небрежно произнес он. – Давно не виделись.

– И слава Богу. Чего припёрся? Эльс тебе новые яйца на фабрике пришил? – тут же ответил я.

Ленни усмехнулся. Глаза его заблестели, сделались злыми и колкими.

– Никогда бы не подумал, что ты окажешься крысой, Брайан. От кого угодно ожидал. Да ещё и коп, подумать только. Даже Ким тебя не раскусил.

Из дома вышел Карл. Он аккуратно прикрыл дверь за собой и демонстративно положил дробовик на перила террасы, грозно наблюдая за происходящим с каменным лицом.

– Охранник твой? – спросил Ленни. – Вот это здоровяк. Страшный-то какой.

– Смотри не обосрись, – ответил я.

Ленни на мгновение о чём-то задумался, а после, пристально посмотрел мне в глаза и спросил:

– Диану-то зачем, Брайан?

– Что б тебя позлить, гондон, – выругался я. – Думаешь я не понял, как она попала в твой клан? Ты ж с самого детства по ней слюни пускал. По ходу она всем дала, кроме тебя.

Ленни опустил глаза и затянулся. Он тяжело выдохнул сигаретный дым и спросил:

– Что с папкой Роудса делать собрался?

– Пока не решил. Найду ей применение, если ещё раз припрешься.

– Ладно, Брайан, – ответил Ленни выбросив окурок. – Отдай