Расположились мы на первом этаже, за стойкой. Тетя задвинула меня в угол, посчитав, что злоумышленнику так до меня добраться будет сложнее. Я возражать не стала и теперь сидела тихо и слушала их разговор. Сама я про Эдди ничего рассказать не могла.

— Я о таковых не знаю. — Тетя наконец отвлеклась от мага, ремонтирующего защиту, и попыталась включиться в допрос. — Я раньше с его отцом работала, но он погиб пять лет назад. Мать Хофмайстера умерла еще раньше. Про других его родственников я ни разу ничего не слышала. Жил он точно один. Помню, жаловался, что приходящая служанка пользуется тем, что его часто дома не бывает, и не всегда убирает вовремя.

— А друзья?

Тетя задумалась, пожала плечами, хотела уже сказать, что не помнит, как вдруг ее лицо осветилось искренней радостью, и она сказала:

— Ой, он же учился в Гаэррской Академии. Возможно, остались друзья по учебе? Только я не знаю, в каком году он выпустился, но вам же не составит особого труда это узнать? Он же ничегошеньки о себе не рассказывал. Отец такой же был. Вроде и болтал постоянно, но вот так — ни о чем.

— А как отец погиб, тоже не знаете?

— Знаю. Что-то с орками не поделил. Они потом перед инором Хофмайстером извинялись, что-то ему даже выплатили, он говорил. Я была уверена, что он с ними дела иметь не захочет, но нет, он сам вызвался поставлять мне… Ой!

Она зажала себе рот рукой, той, которой меня не держала, и испуганно посмотрела на Рудольфа. Говорить представителю Сыска, что преступник возил тебе контрабанду, как-то неприлично, пусть даже поставки эти были полулегальными. Рудольф сделал вид, что он ничего не слышал и не заметил странной реакции свидетельницы. Вообще после возвращения из отделения Сыска он стал мрачен и собран как никогда. Было похоже, не только Эдди ему сказал, что нельзя так проводить аресты. А выговор от начальства — повод задуматься.

— А с кем он из Степи имел дело, не помните?

— Он имен не называл, — виновато сказала тетя Маргарета. — Да и называл бы, разве я запомнила бы? У них такие ужасные имена, совсем непроизносимые. Жалко как… Это, наверное, помогло бы его поймать?

— Степь все равно не выдает, — ответил Рудольф, — но хоть какие-то зацепки появились бы. А так непонятно, где его ловить. Счет держал в Гномьем Банке, заблокировать его нам никто не даст. Да что там заблокировать, отказываются даже информацию дать, когда и где деньги снимали. Говорят, репутация Банка важнее поимки убийцы.

— Так поэтому и держал там, что Банк надежный, — ответила тетя и пригорюнилась. — У меня… нас тоже там счет. — Она еще крепче сжала мою руку, хотя та уже болеть начала, и продолжила: — А когда вы найдете того, кто на Штефани покушался? Хофмайстер ее хоть убивать не хотел…

— Проверка требует времени, — туманно ответил Рудольф, — она может немного затянуться. Не волнуйтесь. Сегодня найдем и допросим.

— А почему не арестуете? — подозрительно спросила тетя. — Что за лояльность ненужная к собственным сотрудникам? Перед законом все должны быть в одинаковом положении. А особенно те, кто для общества опасен, кто беспричинно убийственной магией разбрасывается.

— Арестуем, было бы кого арестовывать, — мрачно ответил Рудольф. — Но давайте вернемся к этому Хофмайстеру, чтоб у него точка выхода телепорта в Льере оказалась да прямо в огне!

Пожелание сгореть заживо, а именно это произошло бы с Эдди, окажись он в Льерском божественном огне, прозвучало слишком эмоционально. Мне убийца Сабины был отвратителен, но я не желала ему такой ужасной смерти. Пусть лучше понесет то наказание, что назначит ему суд.

— Можете еще хоть что-нибудь о нем рассказать? — продолжил Рудольф. — У него любовница была?

Он недовольно на меня покосился, но я не собиралась закатывать глазки и говорить: «Ах, как это неприлично!» Я никогда не считала Эдди образцом целомудрия. Один разговор их с тетей про бордели чего стоил. Правда, он потом заявил, что это лишь шутка, но кто знает? И то, что они с Сабиной состояли в любовной связи, он прямо говорил. А где одна Сабина, там и другой место найдется.

— Мы с ним о таких вещах не разговаривали, — со смущением сказала тетя Маргарета. — Сами понимаете, у нас были не те отношения. Ни о каких его сердечных привязанностях я не знала. К девочкам моим он был неравнодушен, не скрою, но не помню, чтобы с кем-то из них заводил серьезные романы. Или я об этом не знала. Разве что к Штефани, и то я теперь не уверена, что там какие-то чувства были.

Тема ей была неприятна, и я подумала, что она сама даже не была замужем. Наверное, и не знает ничего об этой стороне жизни. Сначала сестру поднимала, потом пыталась удержать на плаву дело, сестрой же начатое, а потом все ее силы и время уходили на изготовление проклятых кремов для очень богатых дам, которые желают продлить молодость и не всегда отличаются хорошим характером. Что она видела в этой жизни, кроме бесконечной суеты и усталости от магического истощения? Мне вдруг так ее стало жалко, что даже слезы на глаза навернулись.

— Вот все вы такие, — в сердцах бросил Рудольф. — Этот гад тебя чуть не убил, а теперь ты реветь будешь, что не любил, а притворялся. Радоваться надо, что живой осталась.

— Я совсем не из-за него, — попыталась я оправдаться. — Что мне до того, любил или нет? — и тут я вспомнила прощальные слова Эдди. — Кстати, он перед уходом сказал, что если бы было куда, он бы меня забрал, не посмотрел, хочу я этого или нет.

— Хочешь сказать, что все-таки любил? — довольно ехидно спросил Рудольф. — То-то ты к нему так прижималась, когда мы вас нашли.

— Нет, хочу сказать, что из его слов следует, что у него не было запланированного места для отхода, — пояснила я, проигнорировав некрасивые намеки. — Что он сам не знал, что будет дальше.

Рудольф задумался. Мне хотелось надеяться, что над своими словами, но больше было похоже, что над моими. Во всяком случае, извиняться он не стал.

— Похоже на то, — наконец неохотно протянул он. — Неужели у него не было ни одной привязанности, о которой бы вы знали, инора Эберхардт?

Тетя покачала головой.

— Я ведь уже сказала, мне о нем мало что известно. Он казался открытым и доброжелательным, но о себе никогда ничего не рассказывал. Да и зачем мне была его личная жизнь? Как партнер он был очень надежен, ни разу не подводил.

Она замолчала. Думала ли тетя, что Эдди оказался не столь надежен или что теперь придется искать нового поставщика, я даже не догадывалась, но вид у нее был очень несчастный. Рудольф пробовал подойти с разных сторон, но так и не преуспел в получении хоть каких-то сведений. Тетя совершенно ничего не знала про своего поставщика, который просто горел желанием стать ее компаньоном, со всеми правами и обязанностями. Вот об этом она и рассказала. Магом Эдди был намного более сильным, чем тетя, и уверял, что его вливание в дело пойдет только на пользу и без того не бедствующему предприятию. Эдди проработал некоторое время целителем и считал, что эти навыки помогут ему и в деле косметологии. Он постоянно пытался убедить тетю в огромной выгоде такого сотрудничества, но она все откладывала решение.