«Горбатого могила исправит», – подумал Коул.

– Я буду здесь, когда тебя привезут в палату.

Джед, по-видимому, хотел что-то сказать, но слова застревали в горле. Он схватился за металлические прутья кровати так, что костяшки побелели.

– Спасибо, – выдавил он из себя наконец.

Коул удивился. Он ожидал чего угодно, только не «спасибо». Похоже, Эрин удалось-таки промыть старику мозги или даже направить его на путь истинный, если Джед вдруг задумался о вечном и не захотел брать на душу лишний грех. Впрочем, понять, что творится у старика в голове, Коул никогда не мог.

– Эрин позвонила своим. Наверное, они захотят подъехать к тебе сегодня, чтобы увидеться с тобой до операции.

– Я никуда не убегу.

– Они хорошие люди. Тебе повезло, что у тебя такие друзья, – искренне заметил Коул.

– Ты хочешь сказать, что я не заслуживаю таких друзей?

Коул вскинул руки.

– Все! Я этого не говорил и не подразумевал. И твой врач просил не обострять ситуацию, – напомнил он отцу.

Джед тихо застонал, откинув голову на подушку.

– Прости. Это я по привычке.

«Прости?» Что за пришелец влез в мозги его отца?

– Они вырастили хорошую дочь, – продолжил Джед, до того как Коул успел что-то сказать.

– С этим не поспоришь, – согласился Коул. Если они и могли в чем-то сойтись во мнениях, так это относительно Эрин.

– Сын, – вдруг посмотрев Коулу прямо в глаза, сказал Джед.

Коул судорожно вдохнул.

– Что, отец? – После «спасибо» и «прости» Коул уже ничему бы не удивился.

– Держись за то хорошее, что есть у тебя в жизни, а то утечет, как песок сквозь пальцы. Как было со мной.

Вот это да. А он еще думал, что Джед уже ничем не сможет его удивить.

– Отец…

– Нет, я не хочу никаких серьезных разговоров. Ничем хорошим это не кончится. Старые привычки трудно изжить.

Неужели Джед и в самом деле собрался пересмотреть свое отношение к жизни в целом и к своему сыну в частности?

Джед потянулся за бумажным стаканчиком с водой и сделал большой глоток.

– Но помни, что я сказал. Так, на всякий случай.

Коул сделал долгий выдох. Не стоило спрашивать, о каком случае шла речь.

– С тобой все будет хорошо, – сказал он отцу. Он предпочел не комментировать сказанное Джедом, словно и не понял, на что или на кого намекал старик.

Джед не ответил. Он зевнул, и Коул понял намек.

– Поспи немного. Я буду здесь во время операции и приду тебя навестить, как только разрешат.

Джед кивнул, наступило неловкое молчание. И Джеду, и Коулу пришлось ломать себя, чтобы хотя бы пару минут прожить в мире. Но каким бы натянутым ни был этот разговор, впервые за много лет он не закончился скандалом. А это дорогого стоит.

Коул вышел из палаты и впервые в жизни обратился с молитвой к Богу, прося помочь Джеду пережить операцию и еще о том, чтобы отношения с отцом хоть как-то наладились.

Многие годы Коул твердил себе, что от Джеда Сандерса ему ничего не надо. Но перед лицом реальной угрозы навсегда потерять отца Коул вдруг осознал, что отец ему нужен, что надежда наладить с ним контакт не умерла. Потому что ответ на мучивший его долгие годы вопрос о том, что он должен изменить в себе, чтобы стать лучше, мог ему дать лишь тот человек, который сделал его таким, каким он был сейчас. И этот человек – Джед.

Коул и Эрин возвращались в дом у озера в молчании. Коул был не в настроении обсуждать то, о чем они говорили с отцом, а Эрин по его настроению догадывалась, что криков там точно не было, и была рада уже этому.

Никогда в жизни она еще не чувствовала такой усталости. Еле волоча ноги, Эрин направилась к лестнице, мечтая поскорее добраться до спальни. Коула, по понятным причинам, она с собой не звала.

– Эрин?

Она обернулась.

– Что-то не так?

– Я… Ничего, не обращай внимания.

Да нет, что-то все-таки с ним было не так. Темные круги залегли у него под глазами. Эрин вдруг стало жаль Коула, которому, очевидно, сейчас было еще хуже, чем ей.

– Хочешь поговорить? – Она подошла к нему.

Коул стоял, прислонившись к перилам лестницы.

– Да не о чем особенно говорить, – ответил он, покачав головой. – Я просто…

– Тебе не хочется оставаться одному, – поспешила закончить за него Эрин. Лишь сказав это, она поняла, какую ошибку допустила. А что, если он скажет ей, что она ошибается? Тогда она сквозь землю провалится от унижения и стыда.

Но Коул лишь вздохнул и кивнул. Испытывая невероятное облегчение, Эрин взяла его за руку. Ей тоже не хотелось оставаться одной. В ее предложении не было ничего чувственного, ни намека на секс – она так устала, что о близости даже думать не могла. Да и он, похоже, не собирался переходить раз и навсегда проведенную черту. Ни ему, ни ей не хотелось оставаться один на один с грузом тревог и волнений, и вместе им пережить эту ночь будет легче, чем поодиночке. Только эту ночь. А утро вечера мудренее.

Коул никогда раньше не замечал за собой стремления искать поддержки у других в минуты душевных невзгод. Он никому и никогда не плакался в жилетку, считая зазорным для себя грузить своими проблемами других. И Эрин не хотел ни о чем просить. Само вырвалось. И он пожалел о том, что позвал ее, едва ее имя слетело у него с языка. Но, по правде сказать, у него отлегло от сердца, когда она позвала его с собой. И, честно говоря, ему показалось, что и она вздохнула с облегчением. Наверное, и ей не хотелось коротать эту ночь в одиночестве.

По молчаливому согласию они направились в ее комнату. Эрин зашла в ванную, чтобы принять душ. Коул снял джинсы и футболку и нырнул под одеяло. Как только он лег в пахнущую Эрин постель, он словно почувствовал себя дома. Ему сразу стало так покойно на душе, так хорошо, и у него даже не было сил анализировать это ощущение или пытаться бороться с ним.

Через несколько минут Эрин вышла из ванной в черной кружевной сорочке, доходящей до середины бедра. Он еще не видел ее и пришел к выводу, что она была приобретена недавно, в числе прочих вещей, предназначенных для ее новой, увеличивающейся в размерах фигуры. Эту сорочку можно было бы назвать целомудренной, но груди Эрин теперь стали больше, отнюдь не скромно выглядывая из выреза рубашки. Эрекция возникла спонтанно, и Коулу пришлось напомнить себе, что, чего бы там ни хотелось его маленькому другу, сегодняшняя ночь не для этого.

Эрин задержалась у кровати, вопросительно подняв на него взгляд.

– Забирайся, я не кусаюсь.

Она засмеялась и скользнула под одеяло. Эрин лежала на своей половине к нему лицом, и он старался не замечать того, как аппетитно обнажились ее груди.