Александр смерил обоих юношей неодобрительнымвзглядом. Хозяин бара, понимая его состояние, выдавил:

- Рик, Алик, попросите... прощения. Саша, онине хотели обидеть твою сестру. Недоразумение, г-хм. Сопляки, чего молчите?

- Простите, - выдавил из себя племянник ЛонаСергеевича, а вот сын продолжал молчать, так и не поднимая глаз. Он лишьмедленно кивнул - и было видно, что даже это тяжело дается ангелоподобномупарню с жутким характером и тяжелыми вредными привычками.

- Все, уводи обоих, - рявкнул своему помощникуЛеон Сергеевич и проводил сына пылающими холодным огнем глазами, явно сделавдля себя какие-то собственные выводы. Кажется, парню должно было быть дома несладко.

- Что же за ситуация дрянная? Саша, отведи своюсестру и давай, поговорим уже, - предложил он Александру, стараясь сгладитьнеловкость, хотя на самом деле на каких-то девиц мужчине было все равно - также безразлично ему было и на то, что могли бы сделать с ними его родной сын иплемянник. Главное, их поведение могло повредить сотрудничеству с этими людьми.Нужными людьми. Хоть Пристанские сейчас и не на коне, но все же Макс потихонькуприбирает к рукам то, что было потеряно после ухода Марта, и его нельзяигнорировать. - Поговорим в отдельном кабинетике, за коньячком с лимончиком,расслабимся.

Александр кивнул.

- Конечно. Миха, отвези девочек по домам, -обратился он к другу. Тот покачал головой в знак согласия, а Саша подошел кМарте и шепнул ей на ухо:

- Не бойся, тебя больше никто не обидит. Поняламеня, сестренка?

- Поняла, - пересохшими губами вымолвиладевушка. - Только не рассказывай никому?

- В смысле?

- Не рассказывай, что тут произошло,пожалуйста. Мне стыдно, - добавила Марта, смущаясь. - И Нике не говори. Никому.Хорошо?

- Хорошо. Хорошо. Никому ничего не скажу. -Пообещал Александр, которому все это уже порядком надоело. Приехал, называется,на деловую встречу. Макс, видать, в восторге будет. - Все, идите.

Марта и Надя скрылись за дверями ставшего импротивного бара. Надежда, перед тем, как выйти, кинула на черноволосого парнябольной странный взгляд, словно запоминая его лицо, опустила голову и пошласледом за Мартой.

- Отлично. Не хочу с тобой ссоры из-за такойвот мелочи с моим недоумком, - продолжал Леон Сергеевич все более и болеедобродушным тоном, куда капля по капле вливалось ядовитое угодничество. - Яведь тебе и Максу доверяю. Раньше мы отлично работали с Мартом - пусть земляему будет пухом, он спец был на такие вещи, и чутье у него звериное было. И налюдей, и на события. Страшный конечно, он человек, но г-хм... талантливый всвоей области. Но доверял он мне. Доверял. Присылал братишку своего даже парураз. А тот хоть и юнец совсем, но, как и брат, да и как отец - и ему земля тожепухом пусть будет, сгноили его все же на зоне, с-с-сволочи - был не промах. Всена лету схватывал.

Услышав про младшего братишку Марта, Саша толькопоморщился, а в его зеленых глазах мелькнуло что-то, похожее на глубокуюнелюбовь, но он ничего не сказал, а пошел следом за ставшим жутко разговорчивымЛеоном Сергеевичем в отдельный, как и было обещанной, кабинет для приватнойбеседы, связанной с нелегальным игровым бизнесом.

Поздно вечером, когда Александр уже был дома,куря сигарету за сигаретой и вспоминая того, вернее, тех, кто так резко изогнулего жизнь и вывернул ее наизнанку, на его мобильник пришло сообщение. СначалаСаша думал, что смс-ку ему прислала Ника, поэтому что никто почти большетекстовые послания ему не слал, предпочитая звонить, но это оказалась не егопервая вредная любовь, а ее двоюродная сестра:

"Я так и не поблагодарила тебя. Саша,спасибо большое, что спас меня и Надю! Спасибо! Правда, большое спасибо... Мыочень тебе признательны! Марта".

Прочитав сообщение, в конце которого былсмайлик, молодой человек откинул мобильник на кожаное кресло и задумчивопотушил сигарету в бронзовой пепельнице, выполненной в виде изящного цветка.Она была едва ли не до краев заполнена окурками и пеплом, но Сашу это несмущало. Его слегка смущало нечто совершенно другое: почему, получив сообщениеот девчонки, ему захотелось рассмеяться, как будто бы она прислала ему неискренние слова благодарности, а похабный анекдот.

Александр, встав с кресла, босыми ногами прошелк окну, за которым царствовала великолепная снежная зимняя ночь, накинувшая насебя темно-фиолетовое парчовое одеяние, заменившее людям небеса, и открылстворку. Почти сразу же в теплую прокуренную комнату хлынул холодный свежийвоздух, попытавшийся завоевать каждый квадратный сантиметр пространства и свосторгом окутавший бледную кожу Саши, облаченного по привычке в одни толькоджинсы.

Марте он, естественно, не написал, хотя она,дурочка, надеялась на это, а просто смотрел в темное небо, разрешая себе ни очем не думать и наслаждаться моментом. Ему было смешно, что две мелкие девчонкисчитают его - да-да вы не ослышались, его! - почти что героем. Это ведь такзабавно. Только вот небольшая часть души Александра не находила происходящеезабавным. Этой части его души было грустно, как ребенку, наблюдающему загибелью молодой собаки-дворняги, попавшей под машину.

И Марте тоже было грустно. Повод для чувств былдан, и девушка медленно начала влюбляться в Александра, сначала боявшисьпризнаться в этом даже самой себе.

Лотос пустил чересчур глубокие корни в еесолнечном сплетении. И, кажется, они даже касались ее души.

Время резво, как свежий ветер, летело вперед, авместе с ним по заснеженной светлой дороге жизни, вперед мчались и чувстваМарты, облеченные в форму благородного, но сторонящегося людей юного единорога.Он, белокожий и златогривый, скакал вслед за очаровывающими звуками скрипки,боясь остановиться хоть на минутку. Потому что как только волшебное созданиеразрешало сделать себе передышку, вместо музыки Страдивари или Баха ононачинало слышать голос Саши, после чего бежать вперед единорогу более нехотелось. Тогда он мечтал только об одном - припасть на колени, закрытьслезящиеся глаза и провалиться в омут беспамятства, чтобы звуки голосаАлександра пропали вместе с его смутным, но навязчивым образом, стоявшим передвнутренним взором. Терять сознание единорогу не удавалось, и он вновь начиналсосредоточенно скакать вслед за звуками музыки, пытаясь найти утешение в них.

Душа Марты, пытавшейся игрой на скрипкеотрешиться от своих глубоких симпатий к Саше, не находила покоя. Она понимала,что не имеет никакого права что-либо чувствовать к этому молодому человеку, нотакже и знала, что сердцу приказывать она не в силах, и действительно страдала.

Невзаимная любовь - это, само по себе,достаточно тяжкое испытания для любой человеческой души, неважно, комупринадлежащей: мужчине или женщине. А любовь к тому, с кем встречается твойблизкий человек, мучительна вдвойне. К горечи неразделенных чувств Марты,которая все это отлично понимала, примешивался стыд, гнев на саму себя, злостьнепонятно на кого, что все вышло так, а также множество других чувств, не самыхприятных и иногда даже пугающих девушку.