он преподал мне в ту ночь, когда заставил меня ударить его ножом, в ту ночь, когда он сказал, что нужно чувствовать другие грехи и бороться с ними. Да, научиться закалять себя в борьбе с гордыней, жадностью и похотью было важно. Но все это время Гнев знал, каким Домом Греха я управлял, знал, насколько сильно может вырасти мое желание мести.

Пока я не ударила его ножом той ночью, я бы продолжала идти по пути, на котором жаждала крови. И он был прав — я не хотела признавать это тогда, но я ненавидела причинять ему боль. Ненавидела эту потерю контроля, это всепоглощающее чувство, что мной движет только моя ярость. Я управляла этой эмоцией, и я бы не позволила ей управлять мной.

В тронном зале с эмиссаром вампиров и Сурси, моя ярость тоже почти взяла верх тогда. Но этого не произошло. Я не могла полагаться на Гнева или кого-либо еще, кто снова вытащит меня из этого темного места. Это должно было исходить от меня.

Удерживая себя от того, чтобы высвободить всю свою мощь, я гарантировала бы только одно: я потерплю неудачу, если не попытаюсь.

Страх удерживал бы меня. Но вера в себя освободила бы меня.

— Смогла бы ты… Если я… — Я сделала глубокий вдох. — Я не хочу терять контроль.

— Хорошо. —   Виттория кивнула. — Я буду здесь. Тебе нечего бояться. Сначала это дезориентирует, но это похоже на большой глоток свежего воздуха после погружения в море.

Я выдохнула и кивнула.

— Хорошо. Теперь я готова разрушить замок.

Виттория повела нас обратно к дому нашего детства. Откинутый полог иллюзии снова был надежно закреплен, придавая зданию такой же вид, каким оно было всю мою жизнь. Мы поднялись по лестнице и вошли через парадную дверь, и то, что когда-то было небольшим жилым помещением, теперь имело соборные потолки и декадентскую мебель. Они пахли медом и полевыми цветами.

На дальней стене в первой комнате были полки с книгами; в другом углу была стена из банок с сердечками. Я отвела взгляд и направилась к алтарю, стоящему в стороне. Гигантские чаши с огнем потрескивали по обе стороны от него, пламя было красивым, сверкающе-черным.

Виттория щелкнула пальцами, и внезапно появился оборотень, держащий лавандовое одеяние. Молодой женщине на вид было лет двадцать пять, и в оттенке ее глаз и овале лица было что-то знакомое. Она быстро отвела взгляд и отодвинулась назад. Мой близнец жестом пригласил меня подняться на помост.

— Надень это. Затем ляг на алтарь, расслабив руки по бокам и вытянув ноги прямо.

Расслабление было не тем, чего я думала, что смогу достичь, но я осторожно взяла предмет, который оказался развевающимся платьем, быстро разделась и надела его.

У него было две большие полосы, которые завязывались на каждом плече и продолжались спереди. Серебряная веревка стягивала его на талии, а две прорези доходили до середины бедра. Глубокий V-образный вырез спереди открывал доступ к моему заколдованному сердцу и заставлял мое смертное сердце бешено биться. Я отказывалась думать о том, что скоро оно вообще перестанет биться. Вспышка спокойствия пронеслась по мне, почти как будто подхваченная волшебным ветром. Все было хорошо. Я взглянула на оборотня, который принес одежду, и подумала, не изменила ли она каким-то образом мое настроение. Это была редкая и желанная магия. Принцы Ада могли влиять на грехи, но влиять на радость — это совсем другое.

Отбросив эту странность, я расправила плечи и забралась на алтарь, лежа так, как велела мой близнец. Виттория встала надо мной, затем осмотрела комнату, где одинокий оборотень ждал, стоя на страже, как я поняла.

— Нас нельзя беспокоить. — Моя сестра взглянула на меня, ее лавандовые глаза сияли, когда она призвала свою силу. — Это быстро закончится.

Прежде чем я успела поддаться нарастающей панике, пальцы Виттории удлинились, и ее когти вонзились мне в грудь. На мгновение я с трудом могла поверить, что она это сделала.

Тогда я открыла рот, чтобы закричать, но ничего не вышло. Моя грудь горела. Неистово. Ощущение было такое, как будто полдюжины ножей подожгли в огне, а затем вонзили в мое тело. Эта боль была такой острой, такой всепоглощающей, что я больше ничего не чувствовала. Захват моего разума, моих воспоминаний, весь замок заклинаний треснул, как яйцо, и все нахлынуло обратно.

Моя жизнь.

Мой дом.

Моя сила.

Мысленным взором я видела себя и Гнева, занимающихся любовью, тренирующихся и сражающихся умом и волей. Еще одно воспоминание: мой близнец интригует со мной в нашем тронном зале.

Я видела, как Сурси пришла к нам со своим планом, ее жажда мести подпитывала мой грех. Потом я была в саду и увидел выражение лица Рофа прямо перед тем, как все было разорвано.

Крик, который я не молаг издать раньше, пронзил меня сейчас, эхом отдаваясь в храме. Это были гнев и мучение, обретшие форму. Я услышала, как оборотни разбегаются из того места, где они прятались. И я кричала, пока воспоминания не замедлились.

Темнота нахлынула так же быстро, как и боль, а потом я вообще ничего не чувствовала и ни о чем не думала.

* * *

Как только боль отступила и темнота рассеялась, я лежала неподвижно, как статуя, прислушиваясь. Через несколько комнат я услышала шелест юбки, мягкую поступь тапочек. Приглушенные голоса. Ближе послышался резкий вдох, как будто кто-то внезапно проснулся.

Я держала глаза закрытыми, пока приспосабливался к своему новому диапазону слуха. Мои более острые чувства. Одна вещь сразу бросалась в глаза. Мой пульс не колотился. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

Отсутствие сердцебиения не было таким дезориентирующим, как я думала.

Хотя, возможно, это было потому, что я больше не испытывала прежнего страха. Я приоткрыла глаз, с удивлением увидев полосы красного и золотого, проникающие через окна и под дверь. Наступил рассвет. Должно быть, я отсутствовала дольше, чем думала.

Я села и почти бросился через всю комнату, мое полностью бессмертное тело наполнилось невероятной силой. Я уже знала, что со мной в комнате никого нет, но я огляделась вокруг новыми глазами. Виттория была права; мне казалось, что я погрузилась под воду, и моя голова наконец-то показалась на поверхности. Цвета были ярче, насыщеннее. Я могла видеть отдельные нити на своем платье. Пылинки блестели в лучах солнечного света на противоположном конце храма.

Я чувствовала себя полной энергии, оживленной. Я одним прыжком запрыгнул на алтарь, затем взмыл в