Поэтому я сказала:

– Нет, ничего не говори. Просто молчи. Оставь это мне. Оставь это мне.

В комнату для допросов входит Барри. Оуэн слышит скрип его кожаных подошв по деревянному полу, за которым тут же следует крепкий запах лосьона после бритья.

– Доброе утро, Оуэн.

– Они меня отпускают?

Барри останавливается и закрывает глаза.

– Нет, Оуэн, боюсь, что нет. И, послушайте, вы должны знать, что сейчас происходит.

Он вытаскивает из портфеля сложенную в несколько раз газету и бросает ее перед Оуэном на стол. Это утренний выпуск газеты «Метро»:

Ниже помещен кошмарный снимок. На нем Оуэна втискивают в полицейскую машину. На лбу – свежий порез, мокрая челка криво подстрижена, волосы торчат во все стороны, в глазах – мертвый взгляд, сквозь приоткрытые губы виден кривоватый зуб. Оуэн поднимает глаза и ошарашенно смотрит на Барри.

– Но?.. Я не?..

– Просто прочти это, Оуэн.

«У Оуэна Пика, уволенного за недостойное поведение преподавателя колледжа, который в настоящее время содержится под арестом в полицейском участке на севере Лондона по подозрению в похищении и возможном убийстве пропавшей без вести девушки-подростка, Сафайр Мэддокс, по словам его друга по форуму инцелов, который он ранее часто посещал, имелся грандиозный план. Друг, пожелавший остаться неизвестным, поведал нам про ужасающий план, которым Пик поделился с ним во время встречи в пабе в начале этого месяца.

Вот что он рассказал: “Отчасти проблема сообщества инцелов состоит в том, что мы выведены за рамки общества. Женщины отказываются рассматривать нас в качестве сексуальных партнеров, поэтому нам отказано в возможности воспроизводить потомство. Наши гены постепенно выводятся из генофонда – нашими правительствами, средствами массовой информации и обществом. Это проблема очень глубоко проникла в психологию сообщества инцелов. Это то, что мы с Оуэном долго обсуждали. Хотя в целом я согласен с его теорией и сам активно участвую в сообществе инцелов, пытаясь изменить то, как нас воспринимает общество, однако я был очень встревожен, когда мы с Оуэном Пиком встретились в последний раз, чтобы выпить.

Он выбрал убогий паб, и я был удивлен, когда впервые встретил его. Он был довольно хорошо одет и явно следил за своей внешностью. На мой взгляд, он не выглядел как классический инцел. Он производил впечатление человека, которого прекрасно принимают в обществе. Я не мог понять, откуда у него проблемы с женщинами. Но было в нем что-то холодное, жестокое. Он меня даже слегка напугал. Я бы сказал, что у него было много черт психопата. А потом он сказал мне, что у него есть план. Он показал мне баночку с таблетками. Я понятия не имел, что это такое. Он положил их на стол между нами и рассказал мне, каков его план.

Он собирался знакомиться с женщинами на форумах знакомств, затем накачивать их наркотиками и, пока они без сознания, оплодотворять их. Он сказал мне, что делает это на благо сообщества инцелов, но я не купился на это. Было в нем что-то отталкивающее: нарциссизм, недостаток человечности и сострадания. Я бы сказал, что у него расстройство личности, и он использовал инцел-сообщество и наши убеждения для того, чтобы решить свои личные психические проблемы. На мой взгляд, Оуэн Пик – насильник, маскирующийся под инцела”».

Оуэн издает странный звук. Он не ожидал, что способен на такое. Звук исходит из глубин его нутра, сдавленное рычание. Он вскидывает кулаки, которые сжал, пока читал статью, и с силой опускает их на стол. Затем берет газету в руки, комкает ее и швыряет через всю комнату.

– К черту! – кричит он. – К черту все. К чертовой матери!

Он тяжело садится, зарывается лицом в ладони и плачет. А когда поднимает голову, Барри сидит и поправляет манжеты своей рубашки. Он видит, что Оуэн смотрит на него, и протягивает ему носовой платок, который достает из внутреннего кармана пиджака.

– Это выглядит некрасиво, Оуэн, – тихо говорит Барри.

– Это чушь собачья… вы ведь это знаете? Бред какой-то. Ничего этого не было. Он все вывернул наизнанку. Если кто и преступник, так это он. Это он дал мне наркотики. Он просто продвигает свои планы и бросает меня под колеса, чтобы добиться своего. Вот же мудак!

Барри продолжает смотреть на него.

– Ну что ж, – говорит он. – Нам предстоит еще много работы. А это, – Барри указывает на скомканную газету, – это все слухи, и они не должны иметь никакого отношения к расследованию. Давай даже не думать об этом и посмотрим, что наши друзья приготовили для нас сегодня, ладно?

Через несколько секунд в комнату входят инспекторы Керри и Генри. Оуэн тотчас замечает их бодрое настроение. Последние пару дней они как будто медленно увядали, поскольку все их так называемые зацепки ни к чему не приводили, а обвинения в адрес Оуэна так и остались голословными. Но теперь, когда они занимают свои места, устраиваются поудобнее и раскладывают на столе свои бумаги, зацепки у них явно есть.

Инспектор Керри без проволочек переходит к делу.

– Оуэн, вы знаете женщину по имени Алисия Мазерс?

Оуэн качает головой.

– Никогда о такой не слышал.

– Что ж, Алисия Мазерс утверждает, что знает вас.

Оуэн вздыхает. Он угодил в кроличью нору. Он в мире, где люди говорят ему, что небо зеленое, трава синяя, дважды два – пять, черное – это белое, а белое – это черное. И, конечно, в этом мире женщина по имени Алисия Мазерс утверждает, что знает его.

– Она знает меня? – уточняет он.

– Да. Она утверждает, что видела вас той ночью. И что вы разговаривали с молодой девушкой в толстовке с капюшоном.

Оуэн кладет голову на стол. Прикосновение лба к пластику столешницы кажется прохладным. Его глаза закрыты, и, прежде чем снова поднять голову, он молча считает до пяти.

– И она заявила об этом только сейчас, потому что…

– Все сложнее, – говорит инспектор Керри. – У нее имелась очень веская причина не говорить этого раньше. Очень деликатная причина.

– И что это за причина?..

– Я не имею права делиться этим с вами.

– Понимаю, – говорит Оуэн. – Нет. Конечно, нет. Итак, продолжайте, что видела эта Алисия?

– Алисия утверждает, что видела, как вы разговаривали с девушкой в толстовке с капюшоном. Рядом с вашим домом.

В голове Оуэна мелькает вспышка света. Вновь тот самый потерянный момент, который раз за разом возникает перед ним в виде осколков, стоит ему закрыть глаза. Девушка в толстовке на самом деле не уходит, а идет ему навстречу. И что-то говорит. Он думал, что это ложное воспоминание. Но теперь ему говорят, что это не так.

– Такое могло быть, – говорит он. Не успели слова слететь с его губ, как ему становится легче. – Я вспоминал весь прошлый день или позапрошлый. Такое могло быть. Но я, хоть убей, не помню, о чем мы говорили. Ни того, что сказала она. Ни того, что я сказал. Я понятия не имею.